Код Шекспира

— Но даже и в этом случае я не верю, чтобы кого-то выпустили под залог после обвинения в ереси. Людей сжигали. — Она сделала пометку у себя в блокноте. — Они никого не выпускали. Никогда.

— Кстати, я говорил с Суниром.

— И что он сказал?

— Он был взволнован, а потом предложил мне почитать семьдесят четвертый сонет. — Джейк полистал свои заметки и быстро нашел текст, который записал утром. — Вот, послушай:

Когда меня отправят под арест
Без выкупа, залога и отсрочки,
Не глыба камня, не могильный крест —
Мне памятником будут эти строчки.

Ты вновь и вновь найдешь в моих стихах
Все, что во мне тебе принадлежало.
Пускай земле достанется мой прах —
Ты, потеряв меня, утратишь мало.

С тобою будет лучшее во мне.
А смерть возьмет от жизни быстротечно
Осадок, остающийся на дне,
То, что похитить мог бродяга встречный,

Ей — черепки разбитого ковша,
Тебе — мое вино, моя душа.[57]

Мелисса, речь идет о фальшивом убийстве в Дептфорде, которое началось с «ареста» и «залога».

— Ты считаешь, что это был Марло, говорящий из могилы?

— Да. Вот почему нам необходимо взглянуть на обвинения. И установить, кто заплатил залог. Очевидно, у Марло появилась возможность свободно перемещаться по Лондону в течение двух недель после слушаний. Вполне достаточно времени, чтобы покинуть страну. Тот, кто заплатил залог, был человеком влиятельным — и он был готов потерять свои деньги.

— Все сходится. Ты говоришь, что тела не нашли?

— Не нашли. Свидетели давали клятву относительно какого-то тела, но они никогда не встречались с Марло: то были простые торговцы, жители Дептфорда. Тело могло принадлежать кому угодно. Настоящего опознания не проводили, погребения тоже. Тело, опознанное свидетелями, попросту исчезло. Записи о погребении отсутствуют.

Мелисса нахмурилась.

— Значит, это мог быть пьяный матрос. Или какой-нибудь бродяга, которого подобрали на улице. Или жертва чумы.

— В любом случае, никто его не искал.

Джейк вдруг увидел, как лицо Мелиссы изменилось, словно она вспомнила какую-то очень важную деталь.

— Джон Пенри, — тихонько пробормотала Мелисса.

— Что? Кто это такой?

— Подожди меня здесь, я сейчас вернусь. — И с этими словами Мелисса поспешила к ближайшему свободному компьютеру.

Она вернулась через двадцать минут. У нее было хмурое выражение лица, как у человека, который только что узнал горькую правду и сожалел, что не остался в неведении. Джейк пытался привести в порядок свои заметки, но у него ничего не получалось. Мелисса уселась за стол напротив него, как это бывало, когда она выигрывала какие-то соревнования или конкурсы в школе.

— Я так и думала, — сказала она.

Все еще недовольный тем, что его оставили одного, Джейк сердито проворчал:

— Что ты думала? И что ты проверяла?

— Я проверяла даты, все сходится. — Она посмотрела куда-то в пустоту, а потом вновь обратилась к своему блокноту. — Папа, за день до предполагаемой смерти Марло, двадцатого мая тысяча пятьсот девяносто третьего года, и за два дня до дознания неподалеку от Дептфорда казнили еще одного еретика, пуританского мученика по имени Джон Пенри, который учился вместе с Марло в Кембридже. Я читала о нем, когда изучала елизаветинское время. Вот какая штука: Джона Пенри повесили, но в тот же день его тело исчезло. Так что тридцать первого мая суду могло быть предъявлено тело Пенри, порядком изувеченное, так, чтобы соответствовать показаниям убийцы. Присяжные не заметили подмены.

Джейк оторвался от своего блокнота, где он пытался делать стенографические заметки, и нахмурился.

— Но через два дня тело могло выглядеть не лучшим образом.

— Это Англия, а не Эверглейдс.[58] К тому же то было время чумы и смерти. И от здоровых-то людей плохо пахло, а о судебной медицине тогда не имели ни малейшего представления.

Он посмотрел на свою замечательную дочь со смесью гордости и скептицизма.

— Любопытно, — произнес Джейк и понял, что для Мелиссы это прозвучало как критика. Но было уже слишком поздно отступать, и он устремился вперед. — Так или иначе, но это лишь предположение, хотя оно и увлекает. И прекрасно вписывается в остальную часть гипотезы…

— О чем ты? Давай расширь мои горизонты.

— Извини, признаю свою ошибку. Послушай, я рад, что ты готова объективно оценивать новую информацию. Я лишь хочу сказать: я не верю, что Марло мог наблюдать за «убийством», да и Уолсингем не стал бы в этом участвовать. У меня сложилось впечатление, что Марло был джентльменом в классическом смысле этого слова и он не ходил в портовые таверны, несмотря на свою репутацию.

Мелисса заметно смягчилась.