Код цивилизации

В конце 2014 года саудовцы выступили одним из инициаторов создания объединенного военного командования для координации оборонных усилий ССПЗ, направленных против Исламского государства и Ирана. Формировались совместные вооруженные соединения численностью в несколько сот тысяч человек[899]. Они понадобились для военных действий против нового, хуситского руководства Йемена, которое бросило серьезный вызов саудовской стабильности. Американский арабист Каррен Эллиот отмечает: «Поддерживаемое саудовцами правительство в соседнем Йемене потерпело крушение, лишив Эр-Рияд ключевого союзника и позволив хуситам подорвать там американские контртеррористические усилия… Реальность состоит в том, что режим сталкивается с угрозами со всех сторон и испытывает давление как фундаменталистов, так и модернизаторов… Королевство больше не верит, что многолетняя американская протекция защитит его интересы в бурном регионе, особенно от растущей силы Ирана»[900]. Заметим, что претензии ИГИЛ на создание Халифата предполагают обязательный их контроль над Меккой и Мединой.

Со всей объятой революцией Северной Африки тысячи людей поспешили, кто на чем, через Средиземное море в Европу. Меньше всего повезло Италии и ее островам, выдвинутым далеко на юг от континента. Но теперь квоты на прием беженцев из Ливии и других стран разверстали по всем членам Евросоюза, включая и восточноевропейских новичков. Франция впервые в послевоенной истории неожиданно обнаружила себя сразу в четырех войнах — в Афганистане, Ливии, куда именно Николя Саркози увлек все НАТО, в Кот-д’Ивуаре, где срочно потребовалось свергать не признавшего своего поражения на выборах президента Д’Гадгбо, и в Мали.

В апреле 2013 года Томас Фридман уже писал: «От термина «арабская весна» нужно отказаться. В ней нет ничего выглядящего по-весеннему… «Арабское пробуждение» тоже больше не подходит, учитывая то, что именно пробудилось»[901].

Традиционные горячие точки в мусульманском мире тоже продолжают пылать. Арабо-израильский конфликт далек от урегулирования. В апреле 2014 года палестино-израильские переговоры, проходившие при американском посредничестве, были прерваны после того, как умеренные представители Фатах во главе с президентом Палестины Махмудом Аббасом и исламисты из Хамаса — не в первый раз — договорились об объединении палестинских правительств на Западном берегу реки Иордан и в секторы Газы (Хамас пошел на союз с более умеренным правительством, лишившись поддержки своего главного спонсора — египетских Братьев-мусульман). Американская позиция по ближневосточному урегулированию остается неизменной с 2006 года: признание Израиля, осуждение насилия и признание всех ранее подписанных соглашений между Израилем и Организацией освобождения Палестины. Израиль же выдвигает неприемлемые для арабов требования признания себя как именно «еврейского государства» (при заключении мирных договоров с Египтом и Иорданией Израилю хватало просто признания как государства) и не хочет отказываться от строительства новых поселений на захваченных территориях Западного берега реки Иордан и Восточного Иерусалима[902].

Ситуация вокруг Ирана и его ядерной программы не ясна. С одной стороны, судьба режима Каддафи, который в свое время отказался от ядерных амбиций, служит аргументом в пользу обладания ОМП. С другой, Тегеран озабочен происходящим вокруг него и не готов идти на новые риски. В то же время для Израиля и США неприемлема иранская ядерная программа. От военного конфликта удерживало только то, что никто не мог предсказать его последствий.

Вероятность военного сценария в Иране резко сократилась после ухода Ахмадинежада летом 2013 года и выборов, которые привели к власти более умеренного Хасана Роухани и возобновились идущие уже 12 лет переговоры в формате 5+1 (члены СБ ООН+Германия). Одновременно США озаботились укреплением противоракетного потенциала арабских стран Персидского залива. Ожидавшаяся в ноябре 2014 года «ядерная сделка», которая могла бы привести к отмене антииранских санкций, так и не состоялась. Прогресс наметился на переговорах 2 апреля 2015 года, когда Иран обязался сократить обогащение урана и сделать ядерную программу прозрачной для МАГАТЭ. Отработанное топливо будет экспортироваться, запасы низкообогащенного урана сократят за 15 лет с 10 тысяч до 300 кг, Иран остановит 75 % мощностей по обогащению за 10 лет. Однако эксперты далеко не были уверены в успехе сделки, особенно с учетом оппозиции ей в американском Конгрессе[903].