Кодекс Агента. Том 1 (СИ)

— Не двигайтесь! — приказывает Яков Самуилович, наклоняется к зеленоватому окуляру прибора и включает его.

В обращенном ко мне объективе загорается красная точка, и тонкий луч лазера начинает сканировать мое тело. Закрываю глаза, и через минуту по команде старика поворачиваюсь к прибору спиной.

— Можете одеваться! — распоряжается старик, и я с облегчением облачаюсь в привычные джинсы и футболку.

Какое-то время Яков Самуилович колдует над клавиатурой ноутбука, а затем предлагает нам с Ольгой взглянуть на экран. Мое цифровое изображение по качеству напоминает голограмму: отображен не только рельеф мышц и прическа, запечатлелась даже вечная ироничная усмешка на губах.

Старик нажимает на кнопку, и цифровая копия обзаводится короткими облегающими трусами на толстой резинке. Объемная фигура на экране вращается, и мы внимательно разглядываем предложенную модель нижнего белья. Резинка и область паха подсвечена синим, и я вопросительно смотрю на портного.

— Бронированная вставка защищает от грубых физических воздействий, — поясняет Яков Самуилович. — Броня гибкая, определенные физиологические процессы не доставят вам неудобства. Резинку можно использовать в качестве самозатягивающегося жгута, если нужно остановить кровотечение в раненой конечности. У вас или вашей дамы есть пожелания по дизайну?

— Если говорить об эстетике, а не о безопасности самого важного органа любого мужчины-аристо, я бы разбавила фиолетовый цвет ярким штрихом, — томно произносит Ольга. — Например, покрасила бы резинку в алый цвет.

Еще пара нажатий на кнопки, и предложенные изменения отображаются на экране. Киваю, делая вид, что не замечаю насмешливого взгляда Трубецкой, и готовлюсь к мучительно долгому процессу обсуждения и выбора гардероба.

Мы рассматриваем чудеса портняжно-инженерной мысли: приталенные рубашки, в пуговицах которых установлены генераторы помех, блокирующие работу цифровой аппаратуры; пиджаки, усиленные бронированными пластинами и скрывающие в лацканах мономолекулярные шнуры; поясные ремни, представляющие собой распрямляющиеся и твердеющие по команде мечи; туфли, в подошвах которых спрятаны выдвигающиеся из носков клинки; плащи, превращающиеся в парашюты…

В какой-то момент я начинаю скучать и пропускаю мимо ушей сыплющиеся на меня тактико-технические характеристики предлагаемых изделий. Чувствую себя всемогущим супер-аристо — персонажем синематографического комикса, и понимаю откуда черпают вдохновение сценаристы Мосфильма. Детские мечты, действительно, сбываются.

Когда довольно улыбающийся Яков Самуилович покидает мои апартаменты, я усаживаюсь в кресло и наливаю себе и Трубецкой по бокалу холодного морса. Все счастливы: ателье седовласого стража клубка и иголки получает заказ на астрономическую сумму, Ольга — удовлетворение от активного участия в выборе дизайна и функционала одежды, а я — облегчение оттого, что скучная тягомотина, наконец, закончилась.

— Зачем все эти шпионские штуки? — спрашиваю я, опорожнив бокал одним махом. — Любому высшему одаренному они как мертвому — припарка!

— Именно для того, чтобы не оказаться мертвым! — отвечает Ольга. — Далеко не каждый Цветной или даже Темный может поддерживать Покров или Меч в активированном состоянии сутки напролет или прыгнуть без парашюта с вершины Родовой Высотки.

Ольга протягивает мне опустевший бокал и мило улыбается.

— Ты же знаешь, что высшие одаренные периодически гибнут, и отнюдь не всегда по естественным причинам, — задумчиво добавляет она. — И не забывай о том, что бить магией направо и налево запрещено. Так что бронированный смокинг и клинки в лаковых остроносых туфлях могут сослужить тебе полезную службу.

— Думаю, что свой Яков Самуилович и секрет изготовления бронированных трусов есть в каждом Великом Роде, но твою правоту признаю и благодарю за помощь! — я обезоруживающе улыбаюсь и бросаю взгляд на часы. — Что у нас в программе дальше?

— Уже полдень — пора обедать! Заодно проверим твои знания этикета!

Двери приемной отворяются, и в гостиную входят двое слуг. Они катят перед собой тележки, уставленные всяческой снедью и напитками, источающими умопомрачительные ароматы, и я чувствую, что мой желудок начинает урчать от голода. Покрытый фиолетовой скатертью стол для посетителей заполняется тарелками, бокалами и столовыми приборами, и Ольга приглашает меня отобедать.

— Это банкетная сервировка, именно такую ты будешь видеть чаще всего на балах и приемах, — деловито сообщает мне Трубецкая. — В центре — сервировочная тарелка. Слева от нее лежат три вилки — для закусок, для рыбы и столовая, справа — нож столовый, нож для рыбы, столовая ложка и нож для закусок.

В голосе Трубецкой проявляются менторские нотки, а в глазах читается чувство превосходства. Приютские учителя вдолбили в мою голову как аристократический, так и придворный этикет, но почему бы не сыграть с красивой девушкой еще в одну игру — не притвориться крестьянином-неофитом? Пряча ухмылку, сажусь к столу, округляю глаза от ужаса и беспомощно смотрю на Ольгу.