Кодекс Алеппо

Приблизительно в XI веке созданный Бен-Ашером «Кодекс» приобрел в интересах караимов богатый филантроп, который, как думают многие современные ученые, и сам был караимом. Посвящение в «Короне» сообщает нам, что звали этого человека Израиль, сын Симхи, происходил он из Басры, города на территории нынешнего Ирака, и был он «мудр, проницателен, добродетелен, честен и щедр». Израиль подарил этот манускрипт караимской синагоге в Иерусалиме, где ему надлежало храниться у Иосии и Езекии, «великих руководителей» иерусалимских караимов. Хранители не должны были выпускать «Корону» из рук. Три раза в год, в дни великих праздников, гласит надпись в «Кодексе», хранителям надлежало выставлять это сокровище на обозрение всех «общин святого города». Как ни странно, имелись в виду и соперники-раббаниты; значение «Кодекса» было так велико, что он возвышался над раздорами еврейских сект. В эти дни люди могли «читать его, и смотреть на него, и черпать из него все, что они хотели»; если же в любое иное время года какой-то ученый желал воспользоваться «Кодексом», хранители должны были «извлечь книгу и предоставить для обозрения этому человеку, дабы тот смог ее увидеть и набраться из нее мудрости и понимания».

Даже до нашествия христианских армий с Запада в 1099 году евреи пережили многие десятилетия потрясений, сопровождавшихся насилием. Власть багдадских халифов из династии Аббасидов с их черными знаменами сменилась господством Фатимидов с центром в Каире, а затем Иерусалим захватили орды конных лучников – турок-сельджуков, которых Фатимиды изгнали уже незадолго до пришествия христиан. После разрушения римлянами Храма прошло около тысячи лет, и многие евреи Ближнего Востока и Европы, глядя в свои пророческие книги, приходили к мысли, что мрачные события последних десятилетий XI века предвещают близость конца света.

«Корень сына Иессеева, доколе будешь ты сокрыт в земле? – писал еврейский андалузский поэт Шломо Ибн Габироль. Речь идет о царе Давиде, сыне Иессея, из рода которого должен выйти Мессия. – Почему раб должен править сыном людей благородных? Вот уже тысячу лет пребываю я в рабстве». Другой текст, созданный в период, предшествовавший приходу крестоносцев, рассказывает о человеке, французе или испанце, который взбирался ночью на макушки деревьев и перелетал с одной на другую, исполняя тем самым пророчество Книги Даниила: «Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий»[12]. Местные язычники казнили этого самозванца.

«Я видел полчища пришельцев с Запада, и я не знал, куда они направятся», – писал некто Менахем, сын Элиягу, которого приближение крестоносного воинства застало где-то в Византийской империи. В районе Дарданелл, по словам Менахема, объявился человек, заявлявший, что он и есть пророк Илия, предтеча Мессии, а из хазарского царства дошли вести, что семнадцать еврейских общин отправились в пустыню на встречу с десятью потерянными коленами Израилевыми. Мессия был уже на пороге. «Когда все те, что с Запада, явятся в Страну Израиля, гумна наполнятся и Господь прикажет: “Встань и молоти, дщерь Сиона”»[13], – писал он, цитируя пророка Михея.

Но пока кому-то виделись знамения, предвещавшие освобождение, другие ощущали приближение катастрофы. Когда в 1096 году набранное из крестьян крестоносное воинство на своем кровавом пути к Иерусалиму вырезало целые еврейские общины в бассейне Рейна, один из евреев написал: «Мы уповали на мир, но получили горести; мы ждали освобождения, но получили гибель». Весть об этой резне достигла Иерусалима примерно за два года до прихода крестоносцев, и можно только вообразить, какой эффект это произвело на тех, кто оказался заперт в стенах города.

Христиане, осаждавшие Иерусалим, черпали вдохновение из своей трактовки тех же самых священных книг. Согласно одному из летописцев, крестоносцы помнили, как прогневался Господь на царя Саула за то, что он пощадил вражеского царя вместо того, чтобы, следуя повелению, убивать всех, кто попадется под руку[14]. «Люди наши с обнаженными мечами быстро продвигались по городу, – пишет один из крестоносцев. – Они не щадили никого, даже если он молил о милосердии». Анонимный рыцарь видел тела, наваленные за городскими стенами грудами высотою с дома: «Никто никогда не видел и не слышал о такой расправе над язычниками, ибо они горели на погребальных кострах, подобных пирамидам, и одному Господу ведомо, сколько их там было». Французский священник Фульхерий Шартрский, приехавший в Иерусалим в декабре того же года, чтобы отпраздновать Рождество, писал, что вонь от трупов была все еще столь невыносима, что он и его товарищи вынуждены были закрывать себе рты и носы. Крестоносцы разрушили Еврейский квартал вместе с синагогами и, надо полагать, с сотнями или тысячами священных свитков и кодексов. Некоторые из уцелевших книг они забрали в качестве добычи, зная, что евреи заплатят за них хороший выкуп. Одним из уцелевших томов стал древнееврейский кодекс с тремя колонками на странице по двадцать восемь строк в колонке.