Кодекс Алеры. Том 1

Если начало мудрости лежит в осознании того, что мы ничего не знаем, тогда начало понимания заключено в постижении того факта, что все в мире существует, подчиняясь одной-единственной правде: большое состоит из малого.

Капли чернил превращаются в буквы, буквы — в слова, слова образуют предложения, а те, в свою очередь, служат выражению мыслей. Точно так же из семян весной рождаются растения, а стены состоят из отдельных камней. То же самое можно сказать и про человечество — традиции и обычаи наших предков, соединяясь вместе, дают начало нашим городам, истории и образу жизни.

Этому закону подчиняются мертвый камень, и живые существа, и бушующее море; времена покоя и бурь, нарушающих привычное течение жизни, ярмарочные дни и отчаянные сражения. Большое состоит из малого.

Значение этого закона огромно, хотя и не всегда очевидно.

Из записок Гая Секундуса, Первого лорда Алеры

Ветер завывал над холмами, заросшими редкими деревьями, в землях, принадлежащих Маратам, единому народу. Он гнал перед собой крупные жесткие снежинки, и, хотя Единственный сидел на своем троне высоко в небе, тучи скрывали его лицо.

Китаи впервые с тех пор, как наступила весна, замерзла. Она повернулась и, прищурившись, посмотрела назад, прикрыв глаза рукой от мокрого снега. Она была в короткой набедренной повязке и поясе, на котором висели нож и охотничья сумка, — и все. Ветер швырял ей в лицо пряди густых белых волос, и их цвет сливался с цветом падающего снега.

— Поторопись! — крикнула она.

В ответ раздалось глухое ворчание, а в следующее мгновение появился гаргант. Он был громаден по сравнению со своими сородичами, его лопатки возвышались над землей на высоту двух взрослых мужчин. Его косматая зимняя шкура, густая и черная, защищала его от холода, и он не обращал внимания на снег. Когти, каждый больше алеранской сабли, легко вгрызались в замерзшую землю.

Отец Китаи, Дорога, в набедренной повязке и выцветшей алеранской рубашке красного цвета, сидел на спине гарганта, спокойно покачиваясь на вязаном чепраке. Грудь, руки и плечи Дороги были такими мощными, что ему пришлось оторвать рукава от рубашки. Но поскольку он получил ее в подарок, выбросить ее было бы невежливо, поэтому он сплел из рукавов веревку и надел ее на лоб, чтобы в глаза не лезли волосы, такие же белые, как у дочери.

— Мы должны спешить, потому что долина может от нас убежать. Наверно, нам следовало остаться с подветренной стороны.

— Если ты думаешь, что это смешно, так ты ошибаешься, — заявила Китаи, наградив сердитым взглядом отца, который решил пошутить.

Дорога улыбнулся, и морщины на его широком, квадратном лице стали заметнее. Ухватившись за седельную веревку гарганта, он с ловкостью, неожиданной для его могучего тела, спрыгнул на землю. Затем он хлопнул рукой по передней ноге гарганта, и тот миролюбиво улегся, не переставая жевать траву.

Китаи повернулась и прошла вперед, навстречу ветру, и, хотя ее отец не издал ни звука, она знала, что он идет за ней.

Через пару мгновений они подошли к краю обрыва. Внизу под ними лежало открытое пространство. Снег мешал ей как следует разглядеть долину, и лишь между порывами ветра удавалось увидеть тропинку, ведущую к основанию скалы.

— Смотри, — сказала она.

Дорога встал рядом и рассеянно обнял дочь за плечи здоровенной ручищей. Китаи ни за что на свете не позволила бы отцу увидеть, что она дрожит, по крайней мере, не во время самого обычного снегопада, но она все равно к нему прижалась, безмолвно поблагодарив за тепло. Она наблюдала за ним, пока он вглядывался вниз, дожидаясь, когда ветер на время стихнет, и он сможет рассмотреть место, которое алеранцы называли Восковым лесом.