Кодекс Алеры. Том 1

Он в последний раз промыл рану и перевязал ее — очень осторожно, но даже так рука болела ужасно. Больше всего Амаре хотелось теперь забиться в какой-нибудь темный, тихий угол и свернуться там калачиком. Вместо этого она тряхнула головой.

— Прошу вас, сэр. Правда ли то, что рассказал мальчик? На вас в самом деле напал марат?

Бернард глубоко вдохнул. Он отошел от нее к стене, вернулся и набросил ей на плечи что-то легкое, но теплое — одеяло.

— Ты задаешь очень много вопросов, девочка. Не уверен, что мне это нравится. И я не уверен, что ты говоришь мне правду.

— Чистую правду, сэр. — Она подняла на него глаза и сделала попытку улыбнуться.

Уголок его рта чуть скривился. Он посмотрел на нее, потом повернулся, чтобы снять с крючка у умывальника полотенце.

— С твоим рассказом не все просто. Никто не послал бы рабыню с раной, как у тебя, чтобы доставить послание. Это просто безумие.

Амара вспыхнула.

— Он… он не знал об этом. — По крайней мере, тут она не солгала. — Я боялась упустить такую возможность.

— Нет, — покачал головой Бернард. — Ты, девочка, не похожа на тех рабов, которых мне приходилось видеть. Особенно на хорошеньких молодых женщин, находящихся в услужении у мужчины.

Она залилась краской еще сильнее.

— О чем это вы, сэр?

Он даже не повернулся к ней.

— То, как ты держишься. То, как ты покраснела, когда я дотронулся до твоей ноги. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Очень немногие осмеливаются выдавать себя за рабов, ибо боятся, что могут ими и остаться. Так поступают либо совсем уж дураки, либо отчаявшиеся люди.

— Вы полагаете, я вам лгу?

— Я знаю, что ты лжешь, — ровным, лишенным угрозы голосом ответил стедгольдер. — Осталось только понять, глупа ли ты, или отчаялась. Возможно, тебе нужна моя помощь, а может, тебя нужно запереть в подвале до тех пор, пока за тобой не приедут. Мне нужно заботиться о моих людях. Тебя я совсем не знаю. Я не могу доверять тебе.

— Но ведь…

— Все, — сказал он. — Кончен разговор. А теперь помолчи… а не то еще в обморок грохнешься.

Она почувствовала, что он придвинулся ближе, и взглянула на него. Он снова поднял ее на руки, прижав здоровым плечом к своей груди. Она не собиралась делать ничего такого, но голова ее сама собой легла ему на плечо и она закрыла глаза. Она слишком устала, ей было слишком больно. Она не спала… сколько? Неужели всего два дня?

— …придут сейчас готовить обед, — говорил Бернард. — Поэтому я пересажу тебя на скамью в зал — у огня. Там сегодня все соберутся — из-за грозы.

Она как бы со стороны услышала свой голос: она сказала бы что-нибудь более внятное, но от боли и усталости ей хватило сил лишь на односложное восклицание. Она сонно привалилась к нему, растворяясь в его тепле.

Она не шевелилась до тех пор, пока он не начал опускать ее на скамью. Дверь в зал отворилась за спиной у Бернарда, пропуская внутрь кого-то. Шаги приблизились, но она не видела вошедшего, да у нее и сил на это не осталось.

— Сэр, — произнес взволнованный голос Фредерика. — Сэр, тут несколько путников просят убежища от грозы.

— Все верно, стедгольдер, — подтвердил ровным, приятным голосом Фиделиас. Он говорил с ленивым риванским акцентом так, будто прожил здесь всю свою жизнь. — Надеюсь, мы трое не будем вам в тягость.

ГЛАВА 16

Исана проснулась от звуков завывающего в долине ветра и негромкого позвякивания заговоренных от грозы колокольчиков на стене за окном.

Она нахмурилась и потерла глаза, пытаясь сориентироваться. Последнее, что она помнила, — это как ее несли в постель после того, как она исцелила Бернарда. Должно быть, она проспала не один час. Жажды она не ощущала, и в этом не было ничего удивительного: Рилл частенько брала на себя эту заботу. Однако в животе бурчало от голода, и тело ныло так, будто она не шевелилась несколько дней.

Нахмурившись, Исана отогнала боль и, чтобы заглушить постоянно окружавшие ее шумы чужих эмоций, сосредоточилась на глубинных ощущениях.

Что-то было не так.

Что-то было совсем не так.

Это было негромкое, но тошнотворное ощущение где-то глубоко-глубоко в сознании; что-то, навевавшее мысли о похоронах, и о болезнях, и о запахе жженых волос. Оно показалось ей знакомым, и ей понадобилась добрая минута, чтобы вспомнить наконец, когда она испытывала такое ощущение в прошлый раз.

Сердце ее забилось в приступе внезапной паники. Она отбросила одеяла и встала, накинув на рубаху, в которой спала, халат. Распущенные волосы падали в беспорядке почти до пояса, но она не стала подбирать их. Она подпоясала халат и шагнула к двери. Голова закружилась, и ей пришлось прислониться к косяку и постоять немного, зажмурившись и приходя в себя.

Она отворила дверь и увидела брата, неслышно выходящего из своей комнаты напротив.

— Бернард! — воскликнула она и, бросившись к нему, крепко обняла. Он был теплый, крепкий и надежный, как скала. — Ох, благодарение фуриям, с тобой все в порядке. — Она внимательно посмотрела на него, и голос ее зазвенел от волнения. — Что, Тави…

— Он в порядке, — сказал Бернард. — Ободрался немного, не в самом лучшем настроении, но с ним все будет хорошо.