Кодекс бесчестия. Неженский роман

Несчастной Лида чувствовала себя давно, и с каждым годом становилось все хуже. Они познакомились с Юрой, когда она только-только отходила от разрыва с Костей. Юра, уже владелец какого-то крупного лесного бизнеса, приехал в Москву учиться в Институте управления. Кто же его привел тогда к ним на вечеринку их инязовской компании? Лиде нездоровилось тогда, она пришла через силу, ей было все равно, с кем разговаривать. Пришедший парень покружил по комнате, подсел к ней.

Отчего-то возникла симпатия к нему… Он был такой немосковский, смущался, то и дело пятерней убирал челку со лба. Смотрел исподлобья и все убирал и убирал непослушную челку.

– Любите стихи? – спросил он ее.

Лида не очень любила стихи, а Юра начал читать что-то из Есенина, которого она совсем не переносила. Что-то простое, банальное, и при этом так старательно, с выражением, то и дело поднимая на нее глаза, будто проверяя, понимает ли она, как значительно каждое слово. Это было нудно, но почему-то трогательно.

Шел девяносто четвертый год, с едой все еще были проблемы, стол был по-студенчески скромным, и вдруг Юра предложил поехать в ресторан. Снова взглянул на нее исподлобья, пристально, почти испытующе…

– Поехали, Лида. У вас вид усталый, перезанимались, наверное. Мне хочется напоить вас шампанским, чтобы вы смеялись. У вас такой красивый смех.

Это было тоже банально, но Лида устала лелеять свою боль, которую носила в себе еще с зимы, не обсуждая ни с матерью, ни с подругами. «А почему бы и не поехать?» – подумала она.

Юра тогда привез ее… Куда же он ее привез? В ресторан ЦДЛ, кажется. Нет, в другой, на Тишинке, что ли? Как же он назывался? Лида не помнила, что они заказали из еды, помнила только бутылку шампанского, французского. Она не разбиралась в названиях, а французское шампанское в ресторане – это вообще ей было недоступно. Да и не нужно. Костя тоже всегда заказывал шампанское в ресторанах, а она не понимала, зачем… А тут вдруг захотелось пить прохладную, шипучую жидкость большими глотками, как воду, утоляя странную жажду и привычную боль. Шампанское – действительно вкусно, оказывается. Тело вдруг стало легким, будто его наполнили веселые пузырьки. А Юра все говорил о своем заводе. Лида мало что понимала, но видела его увлечение, силу. Человек, сам пробившийся в большой бизнес, без родителей, без связей… «Сильный, отважный человек», – думала она, чувствуя, как в пузырьках вспенивается надежда, что жизнь ее, может, и не кончилась, как казалось еще утром. Всплывала смутная приязнь к этому нудноватому, но такому цельному парню совсем из иного мира, не похожему ни на сокурсников, ни на Костю. Почему-то хотелось ему помочь…

Лида плохо помнила, как получилось, что Юра повез ее к себе домой. Она была пьяна. Не столько от шампанского, сколько от тающей боли, от благодарности, от надежды на счастье. Лида ушла от него в три ночи. Он спал, и она была этому рада. Ей не хотелось объяснений, уговоров остаться, проводов до машины. Она выскользнула из подъезда на улицу и поймала левака на старом, грязном «москвиче».

На следующий день Юра ждал ее у института с цветами, и, не дав ей опомниться, потащил снова в ресторан. Да, вот это и был ресторан ЦДЛ. «Грибоедов» – сказала она мечтательно, когда они вошли в зал. «Какой Грибоедов?», – спросил Юра, и она весь вечер рассказывала ему о Булгакове, а он слушал… Они поженились двадцать третьего апреля. Надо же, как хорошо она помнит эту дату… А уже под Новый год родилась Машенька.

– Лида, что сидишь? Все мечтаешь? Идиотская у тебя улыбка все-таки, – в столовую вошел Юра в трусах, футболке, носках и шлепанцах. – Какой мне костюм надевать? Где синий в полоску?

– Юра, – Лида вздрогнула от испуга. – Он в шкафу, я только позавчера его из химчистки…

– Мне не интересно про химчистку, у меня сегодня важный день. Рубашки где? – крикнул муж, уже поднимаясь по лестнице в спальню.

– На плечиках, на зеркале висят! Я не знаю, какая тебе больше понравится! – крикнула Лида вслед. – Если костюм с полоской, синий – надевай темно-голубую…

Лида осторожно выкладывала сырники на тарелку. Хорошо, что не перестоялись.

– Юра, иди скорей, а то поесть не успеешь.

– Телефон мой зарядила? А, сырники, это хорошо.

– Сметану и варенье?

– Ага, – муж накладывал варенье из банки на толстый слой сметаны, Лида наливала ему чай. – Сегодня, знаешь, с кем встречаюсь? С Александровым, президентом Русмежбанка. Уже третий раз, прикинь! Сам меня сегодня позвал, вину заглаживать будет, гад.

– Какую вину?

– Да кинуть меня хотел. Но я вывернулся так, что себе не в убыток. Теперь ему за кидалово отвечать. Что-то он мне сегодня предложит, нутром чую. Конечно, по кредиту сначала придется побазарить, но, чувствую, сегодня с него слуплю.

– Ну и дай бог, – Лида была удивлена: давно муж так с ней не откровенничал.

Это потому, что она вспоминала ту весну? Тогда была любовь. Но ведь ее унес с собой Костя? Какая разница, что было тогда. Было хорошо…