Кодекс чести самурая

Поскольку лишь обычные, повседневные действия являются подлинно несотворенными, этот принцип никогда не отступает и не отделяет себя от повседневности. Но в то же время ясно, что обычные действия мира сотворенных феноменов, проявленные в жизни мирского человека, всецело отличны от этого. Поэтому говорится: «Вы останетесь в пределах обычного, но все же выйдете за его пределы».

Называя это одним словом, говорят: «Тайа». Этим словом в Древнем Китае называли меч, которому в поднебесной нету равных. Этот прославленный меч, украшенный самоцветами, легко рассекает все – от жесткого металла и каленой стали до твердых жемчужин и драгоценных камней. Во всей вселенной нет ничего, чем можно было бы затупить острие меча Тайа. Того, кто пробудил в себе таинственную способность, не смутит ни предводитель армии, ни вражеские полчища численностью много сотен тысяч человек. Достоинства такого человека подобны острию прославленного меча. Вот почему я называю эту таинственную способность мечом Тайа.

У каждого есть острый меч Тайа, и в каждом он пребывает в совершенной полноте. Постигшие нагоняют страх даже на Мар, а несведущих легко обманывают даже еретики[83]. С одной стороны, когда два совершенных мастера скрещивают мечи, невозможно предсказать итог поединка. Это напоминает Шакьямуни, держащего цветок, и Кашьяпу[84], едва заметно улыбающегося. С другой стороны, видение одного и понимание трех остальных, выявление невооруженным взглядом незначительных весовых различий – для этого достаточно обычной ловкости[85]. Если кто-либо достиг этого, он разрубит вас на три части еще до того, как вы увидите одно и постигнете три остальных. Что и говорить о том случае, когда вы столкнетесь с ним лицом к лицу?

У каждого есть острый меч Тайа, и в каждом он пребывает в совершенной полноте. Это означает, что прославленный меч Тайа, которому нет равных под небесами, дан не только избранным. Все люди, без исключения, владеют им, все могут использовать его, и в каждом из нас он пребывает в совершенстве и целостности.

Речь идет об уме. Этот ум не родился, когда вы родились, и не умрет, когда вы умрете. О нем говорят, что это ваш Подлинный Облик[86]. Небеса не могут скрыть его, земля не может вместить его, огонь не может сжечь его, а вода – потопить. Даже ветер не может проникнуть в него. Ничто под небесами не может стать ему на пути.

Постигшие нагоняют страх даже на Мар, а несведущих легко обманывают даже еретики. Ничто не может ограничить видения просветленного человека, постигшего свой Подлинный Облик. Сверхъестественные способности Мар также бессильны перед ним. Поскольку такой человек достиг целостности и ясно видит все свои намерения, Мары боятся и избегают его. Мары не решаются приближаться к нему. Напротив, смущенный человек, далекий от видения своего Подлинного Облика, накапливает многие мысли и заблуждения. Еретикам легко сбить с толку и обмануть такого человека.

Когда два совершенных мастера скрещивают мечи, невозможно предсказать итог поединка. Смысл этих слов в том, что когда два человека, которые постигли Подлинный Облик, встречаются в поединке, каждый из них вынимает из ножен меч Тайа. В этом случае невозможно определить, кто из них одержит победу. Если же такой вопрос все же возникает, ответить на него можно, уподобив поединок мастеров встрече Шакьямуни и Кашьяпы.

Это напоминает Шакьямуни, держащего цветок, и Кашьяпу, едва заметно улыбающегося. Во время собрания на горе Гридхракута, незадолго перед смертью, Шакьямуни показал собравшимся цветок красного лотоса. Он поднял его перед взором восьмидесяти тысяч монахов, но все они промолчали, и только Кашьяпа улыбнулся. Зная, что к тому времени Кашьяпа достиг просветления, Шакьямуни доверил ему Правильное Учение, которое не основывается на письменном слове и передается без наставлений. Тем самым он утвердил постижение Кашьяпы печатью Будды[87].

С тех пор Правильное Учение передавалось в Индии от одного патриарха к другому через двадцать восемь поколений вплоть до Бодхидхармы. В Китае после Бодхидхармы оно передавалось шесть раз, пока не попало в руки Шестого Патриарха, дзэнского мастера Да Цзянь[88].

Поскольку этот дзэнский мастер был воплощенным бодхисаттвой, начиная с этого времени буддийский Закон процветал в Китае, дав начало пяти традициям и семи сектам. В конце концов через китайского священника Най-цзи Сюй-дана Правильное Учение перешло к японским священникам Дайо и Дайто[89]. С тех пор оно непрерывно передавалось от учителя к ученику до настоящего времени.