Кодекс Инквизитора. Книга I (СИ)

Выйдя из ванной комнаты, увидала на необъятных размерах кровати стальной ящик. Покрытый коррозией, древний, как ягодицы шерстистого мамонта. Что эта пакость делает в опочивальне?

Донеслось пыхтение, а затем раздался паровозный гудок: в спальню вломилась Агриппина. Руки в боки, оценивающий взор. Кажется, осталась довольна. Я уже страшусь этого питекантропа. Такая не только коня на скаку остановит, но и ноги повыдёргивает, помысли тот взбрыкнуть.

— Ваше Высочество! Чего стоим, кого ждём?! Пора облачаться! Дашка, Глашка, чего гляделки вытаращили?! Барыне подмогти надобно!

Подошла к ящику, подёргала крышку — заперто, а замка не видно. Пригляделась и узрела полустёртый рельеф паука прямо посерёдке, больше на поверхности ничего не было. Приложив палец, чуть не ойкнула от неожиданности. Тонкая игла вошла в подушечку. Зачавкало, зажужжали невидимые приводы, крышка с грохотом откинулась. Облако вековой пыли окутало лицо. Растудысь его в тудысь! От души чихнув, заглянула вовнутрь. Ожидала чего угодно. Красивого старинного платья, что переходило из поколения в поколение, от матери к дочери. Хрустальных туфелек Золушки. Фамильных бриллиантов в тысячу карат. На поверку оказалась какая-то шляпа.

Тога — не тога. Хитон — не хитон. Нелепое рубище, словно из волокон крапивы сотканное. Грубое и колючее до безобразия. В руки взять стрёмно, не то что на себя натянуть. Повесив нос, отложила в сторону. Следующим предметом оказались лапти, но не из лыка плетённые, а из стальной ленты. Жуткой на вид — с заусенцами и зазубринами. Святая Инквизиция! Неужто?..

«А чего ты ждала, рыжая? Лабутенов, что ли? Не кисни! Модно, стильно, молодёжно. На дно загляни. Вась, закрой глаза, тебе лучше этого не видеть!»

Что за пакость?! Взяла в руки диковинную мешанину из цепей, железных полос, шипов, колючек, пряжек, зажимов и защипов.

За спиной шумно выдохнула Агриппина, а за ней охнули в унисон Даша с Глашей.

— Вериги Первой! Счастье-то какое! Узреть вериги самой Праматери! Теперича и помирать не зазорно! — Нянька грохнулась на колени и усердно принялась долбиться челом о паркет морёного дуба.

Я не разделяла её энтузиазма. Что же получается?..

«Обряжайся, не тяни. Всё равно не увильнёшь. Думаю, это второй этап становления. Первым было омовение. Ты очистила плоть, теперь очистишь душу, а что очищает душу лучше всего? Правильно, рыжая! Муки! Ты должна возлюбить кактус и вкусить всю боль этого мира! Держись, Ольга, я в тебя верю!»

«Да пошёл ты! Василиса, бери тело под контроль! Василиса? Ты меня чуешь? Вась? Коза рыжая, чтоб тебе икнулось!»

Опять одной вывозить!

Как это надевать-то? С грохотом и лязгом повертела в руках металлическое кубло. В серёдке виднелась плашка с изображением паука, точь-в-точь как на крышке. Коснулась поверхности. Укол — чвак! — а затем вериги взбесились. Попало всем. Железные цепи стеганули Дашу и Глашу, так не вовремя решивших мне пособить. Девчонки, завизжав, сломя голову пустились наутёк. Грапа огребла по хребту пластиной, но с колен так и не встала. Надо думать — ошалев от счастья. Ведь получить люлей от БДСМ-приблуды самой Первой — великая честь для черни!

Взбеленившиеся железяки опутали меня с ног до головы. Голени, икры, бёдра, ягодицы, живот, грудь и плечи. Шипы с лёгкостью пронзали кожу, впиваясь глубоко в мясо. Я попыталась сорвать всё это непотребство, но не тут-то было. Вериги, ёрзая и скрипя, словно змеи сжимали хват, пока в конце концов не угомонились. Осмотрев окровавленную себя, закусила губу от боли.

Да, бывало и хуже. Припомнить то же поглощение гримуаров. Но всё равно приятного мало. По всему телу стекали ручейки крови. Белоснежный шёлковый ковёр под ногами окрасился в алый. Применять магию не осмелилась. Чего доброго, разумные железки воспримут мои деяния за читерство, и подготовка к обряду пойдёт по одному месту.

Кожа и мышечные ткани пострадали, но жизненно важные органы не задеты. Велела артефакту не вмешиваться. Не я первая примеряла железяки и не я последняя. Смерть от тысячи порезов не грозит из всего-то нескольких сотен. Дело житейское!

Подумав, что хуже уже не будет, принялась натягивать рубище на окровавленный торс. Хуже и впрямь не было. Было во сто крат хуже! Колкие волокна сорочки прошлись наждаком по свежим ранам. Завывая от боли, проклиная белый свет и матерясь на всё имение, я всё-таки превозмогла и втиснула одеревеневшее туловище в ритуальный наряд. У моей тысячу раз прабабушки отменное чувство юмора. Подмостила так подмостила! Что ж, остался последний штрих, и я готова на рандеву с Сатаной. Сжав челюсти так, что зубы скрипнули, засунула ноги в лапти. Те, словно живые, дрогнув, стиснули ступни тисками.

Знала бы, что так будет, — осталась бы в царстве теней. Подошва — наиболее чувствительная часть человеческого тела. Умелый палач за считаные минуты вырвет любую информацию у своего клиента. Вот и я вспомнила, что, будучи мелкой, украла у мамы тысячу рублей, чтобы посадить в горшке и взрастить денежное дерево. Дерево не выросло, зато я узнала, где находится пятый угол.