Кодекс Хранителя (СИ)

— Я изощрённо мстил, — парировал ей Анонис, переставая изображать парализованного. Сев, он демонстративно зевнул и ещё демонстративнее поскреб колючую щетину на голове. — Ты мне волосы, я тебе детали…

— Я тебе ни волос, ни чего-либо ещё… — Голос женщины дрожал от холодной ярости. — Не думай, что только вам тяжело пришлось. Мы ещё долго будем пожинать прошлую ночь, и хорошо, если она больше ни во что не выльется… — Она шумно выдохнула. — Я хочу знать, во что ты вмешался!

— О чем ты? — Лицо его утратило эмоции, став непроницаемым.

— Эксперименты с Кирин… И не делай вид, что тебе ничего не известно… — процедила она, склоняя к нему голову. — Я знаю, чем вы ее колете.

Последний аргумент не возымел эффекта.

— Это тебя не касается.

— Я отвечаю за ее здоровье!

— А мне доверили ее пробуждение… — как отрезал Ананьев. — Хранителю не пробудить демона правильно, вот и все.

— Эвереста знает?

— Хочешь — расскажи, — ничуть не смутился Анонис, закладывая руки за голову и откидываясь на спинку дивана.

— Оставь его, Гем, — вышла из подсобки Борин. Следом за ней шел подлеченный Октопус в свежей одежде. Если он и удивился откровениям Раздорца, то не подал виду.

— Вчера вечером был зафиксирован пятый уровень трансформации представительницами Улья… Произошло это в твоей лаборатории, Анонис… — начала она, ввергнув змеелюда в легкое замешательство. Обойдя стол, Эвереста присела на его краешек и внимательно взглянула на Звездунова, который успел привалиться плечом к стене возле окна.

— Октопус… Одна из фей ликвидирована, вторая была должным образом обезврежена, согласно уставу. — Борин на миг умолкла, заново переводя взгляд на растерявшего всю веселость Раздорца. — В ходе проведенной операции был обнаружен ещё один амагический кокон. Опять твой парень, Анонис. Адепт жив, но не факт, что дальше потянет учебу на твоём факультете. Детали позже спросишь у Гемарты…

— Кто? — голос Раздорца дрожал от злости.

— Лысый, — выдохнула Дич, борясь с желанием нырнуть в карман за сигаретой. — Мухотряскин просто под наблюдением, получает соответствующую терапию.

— Ананьев, Октопус, это ещё не всё… — снова обратила на себя внимание Эвереста. Объяснить произошедшее с не вовремя очнувшейся адепткой и вконец превратившейся в овощ феей оказалось сложнее. Шутками не отшутиться.

В конце концов, она все равно закончила на веселой ноте, продемонстрировав газетку с умопомрачительным заголовком.

— Страсти продолжаются, надеюсь, кроме смеха, нас больше ничто не ждет… — невесело закончила она.

Словно издеваясь, за ее спиной запищал коммутатор. Автоматическое сообщение обрадовало назначением нового Главного Репетитора. Потом пришло второе сообщение, а за ним и третье. Пертурбации начались, а значит, внеплановые проверки — тоже. Как уместить все в отчёты правильно и деликатно — оставалось под жирным знаком вопроса.

— Я думаю, теперь точно можно ржать, — холодно выдал общую мысль Ананьев, когда очередная трель закончилась обещанной проверкой.

Однако смеяться на самом деле не хотелось. Все выглядело мрачно и дурно.

* * *

Секретарь Марита провожала Кирин таким взглядом, словно она была средоточием всех бед, и Хадиса отчётливо это прочувствовала, как и лёгкую степень возбуждённости секретаря. Правда, вовсе не плотскую. Нетерпеж Мариты был сравним с предвкушением разгадки, а может, и хорошего адреналинового развлечения. Однако смысла заострять на этом свое внимание Кирин не видела. Ее мысли все ещё были заняты черной дырой, в которой исчезали ее чувства. Им не было исчисления, и каждое из них касалось ее подруг.

Хадиса отчётливо понимала, что именно она должна испытывать, но не испытывала, как ни старалась напрячь воображение. Мысли вернулись к той муторной картине в палате. К черноте, которая вмиг заполнила ее естество, а потом сжалась до плотной точки. К рыжему адепту, нервным комком напрягшемуся за спиной. К слишком многое позволившему себе студенту медицинского.

Ее мысли все отчётливее сводились к тому, что ее драгоценные чувства к сестрам безжалостно отсечены, ампутированы. Адепт раздора или врач? Кто из них надругался? Если это врач, то, возможно, это одна из интерпретаций анестезии? Если же это адепт, то очередное проклятие.

Мысли склонялись к последнему, потому что представить импульсивного оборотня Горра разбрасывающим направо и налево аналоги анестезии было откровенной глупостью. Административный корпус был пуст, только отголоски чужих чувств медленно колыхались вокруг, словно водоросли в стоячей воде.

Хадиса шла, задевая их или проходя насквозь, впитывая и ощущая. Суккубье существо внутри удовлетворенно урчало, подкрепляясь. И недовольно шипело, когда его энергетические щупальца касались черного пятна внутри. Его индивидуальность в тишине корпуса казалась столь явной, что даже не возникало сомнения о том, что оно — нечто отдельное и конечное.