Кодекс Хранителя (СИ)

Вечером должны были быть танцы, и студенческая братия ходила в приподнятом настроении. Повар организовал на кухне кулинарный практикум, и теперь все желающие могли попробовать себя в готовке закусок и напитков. В зал уже притащили звуковую установку, и теперь на свет были вытащены последние любимые музыкальные альбомы. Черные пластинки меломанов стопочкой легли на стол ответственного за музыкальное сопровождение.

Тройка парней, отправленная на поимку журналистов, медленно обрастала новыми исполнительными лицами и новыми деталями плана. Названный Мозгом староста корпел над расписыванием ролей, Самсон и Максимилиан постоянно вставляли свои соображения насчет его видения развития ситуации и без конца хихикали. Хадиса просто иногда выдавала свои мысли, чем заставляла парней сотрясаться от новых приступов хохота.

Сойдясь на том, что журналиста может выманить только сенсация, и не менее качественная, чем вчерашний апломб, ребята самозабвенно придумывали, чем бы еще удивить. В общем и целом их решение было логично, но очень явно выходило за правила приличия. Становилось ясно, что придется подключить не только факультет хранителей семейного очага и факультет семейного раздора, но и медицинский, инженерный и даже артефакторский. К тому же, план стоило утвердить у каждого из деканов и получить резолюцию ректора Борин. А каким образом она будет эту вакханалию регистрировать в Ученом совете под видом очередного общего практикума — одному Многоликому известно…

Кто ж знал, что Эвереста Борин, пролистав несколько первых, вполне достойных страниц, не прочтет дальше, посчитав, что все, что написано Хранителем, плохим быть не может. А потому ее резолюция появилась на плане поимки журналиста незамедлительно, и этот же план в девственно чистом виде, без каких либо корректировок с ее стороны, отправится в Учёный совет Дайкирии.

Какое же было удивление Эвересты Борин, когда спустя сорок минут на коммутатор позвонил свеженазначенный Главный Репетитор и, посмеиваясь, не только дал добро, но и внес некоторые свои изменения.

— Так как деревья скоро развоплотятся, достопочтенная Эвереста Борин, — завуалированно начал он, — предлагаю застолбить центр площади…

— Это каким образом? — нахмурилась ректорша.

— Обычным столбом, — благодушно улыбнулся Главный Репетитор. По объему третьего подбородка он ни капли не уступал своему предшественнику — наверное, по подбородку и выбирали… — Детали пришлю особым указом. Не переживайте, владыке новшевство пришлось по душе. Он очень надеется, что его двадцать пятому сыну, Максимилиану, не удастся увильнуть и от этой меры наказания… Так сказать, за особые страсти в Вадиме…

После такого знатного звонка Эвереста все же ознакомилась с планом по полной и поняла, что влипла. Пришлось опять вызывать деканов на совещание и, так сказать, вводить в курс дела…

Время приближалось к обеду. Академия жила как обычно, однако ее ждали новые потрясения и содрогания…

Глава 54

Полигон, находившийся за основной массой построек, нагнетал тоску и отдавал непривычным эхом. Горр стоял все там же, наблюдая за плачущей уже сутки как женой:

— Эй… Может, хватит уже? — тихо позвал он, понимая, что его переживания связаны исключительно с ненавистной татуировкой. — Ноешь, словно тебе хвост отрезали…

Ррухи замерла, услышав его голос. Смысл сказанного то ли доходил туго, то ли пролетал мимо, но сути этого не меняло. Ее сущность бесилась от одной мысли, что этот оборотень рядом.

— Что же ты за человек такой, а? — тихо прошептала она. — Еще вчера ты с ними едва ли не обнимался голышом на радостях, когда из шкафа вытащили. А сегодня так просто вычеркнул из жизни, словно и не было их.

— Мне, пардон, танцы заупокойные наплясывать, что ли? — обозлился Горр. — Или последние мозги закопать рядышком и цветочком холмик украсить?

— Да хоть бы и так! — выкрикнула Ррухи, оборачиваясь.

Оборотень не вытерпел, спрыгнул в ее ряд и, схватив за барки, хорошенько встряхнул:

— Пятый… уровень… трансформации. Ты хоть понимаешь, что это? — процедил он. — На пятом уровне там боевая машина, готовая убивать, жрать, рвать, и похрен, подружка перед ней или нет!

Спохватившись, он отпустил Ррухи и отступил на шаг, словно провел черту рядом с прокаженной.

Ррухи смотрела на него огромными заплаканными глазищами. Слезы крупными каплями катились по раскрасневшимся щекам. Приоткрытые губы дрожали, а на ладонях то и дело раз за разом то проступала, то исчезала белоснежная шерстка.

Горр даже не предполагал, что она снова сможет оборачиваться. Не задумываясь, он полез за амулетом стабилизации, который обычно носил при себе, но никогда не использовал.

— На, надень… — Он протянул ей небольшой медальон на цепочке, который тут же был отброшен ею в сторону. Глаза Ррухи заалели, а под губами явно очертились удлинившиеся клыки.

— Смерти моей хочешь, — тихо прошептала она, не отрывая от него взгляда. — Мало поиздевался. Не все выжал?