Кодекс Хранителя (СИ)

— Рада видеть тебя в добром здравии, Хин, — тяжело вздохнула новоиспеченная послушница, думая, как начать разговор, который сама же и затеяла. Наверное, что-то отобразилось на ее лице, потому что брат сразу же посерьезнел и подался вперед. Изображение его обрезанного по пояс торса было столь реалистичным, что казалось: он действительно здесь, буквально утыкается в нее своим длинным, по-аристократически утонченным носом.

— Взгляни мне в глаза, Хадиса, — на полном серьезе попросил он. — Подбородок выше…

Девушка невольно зарделась от такого пристального изучения, а когда голографическая ладонь легким покалыванием коснулась ее щеки, отшатнулась как ошпаренная. Хин усмехнулся и отдалился, словно сел в кресло, в котором, скорее всего, сидел до звонка сестры.

— Ты видела сны, — констатировал он. — Сколько?

— Один раз, — выдавила из себя девушка. — Утром, в паровозе. И теперь мне… — Она сглотнула и взглянула брату в глаза. — Теперь мне просто нет покоя… Я готова наброситься даже на декана… А он не самый приятный человек…

— Ясно, — задумчиво кивнул Хин и, судя по донесшемуся до Хадисы звуку, постучал пальцами по столу. Потом брат встал и снова подошел ближе к экрану. — Потерпи немного, со следующим паровозом постараюсь прислать тебе кое-что… хм…

— Ты что удумал? — невольно нахмурилась младшая Кирин, всматриваясь в неуловимо изменившиеся черты лица брата. Хин лишь отмахнулся.

— На следующей неделе жди посылку. Пока… Хадиса.

Голографический экран померк мгновенно, оставив после себя лишь белесые точки в глазах. Закрыв крышку коммутатора, Хадиса неосознанно провела ладонью по длинным волосам, задумчиво приглаживая выбившиеся прядки.

Посылка, значит… Что Хин положит туда — было вовсе не известно. Но если это поможет справиться с ее пробуждающейся силой, то пусть хоть болотного духа туда запихнет — все равно будет пользоваться.

Закрыв за собой дверь кабинета и кивнув секретарю, девушка в смешанных чувствах приблизилась к ее столу.

— Могу я получить учебные планы с первого по четвертый курс включительно? — тихо поинтересовалась она.

Женщина, занятая заполнением какой-то таблицы, косо взглянула на нее. Взгляд был цепким, изучающим. Но Хадиса была столь утомлена морально, что вообще никак на него не отреагировала. Словно завороженная, секретарь Марита нажала какую-то кнопку на приборной панели, вмонтированной прямо в стол и произнесла:

— Подготовьте комплект литературы по учебным планам с первого по четвертый курс для послушницы Хадисы Кирин… — и, вперив в девушку еще один колкий взгляд, добавила: — Бронь на тренировочный зал в вечернее время, бронь лаборатории в ночное время.

Что-то щелкнуло, и стол выплюнул небольшой клочок бумаги. Передав его послушнице, секретарь невозмутимо вернулась к своей таблице, более не обращая на Хадису никакого внимания. Поняв, что больше ей здесь делать нечего, девушка попрощалась и поспешила удалиться.

Глава 3

Был разгар дня, середина очередной пары, отчего коридоры Академии были пустынными. Окна, выходившие на единственную ее площадь, увы, пейзажем не радовали.

— Печально, — вздохнула Хадиса, облокотившись на один из подоконников и проследив взглядом ровную гладь речушки. В пальцах она сжимала белесый прямоугольник тонкой бумаги с распечаткой. Там были указаны заказ в библиотеке на четыре комплекта учебников, номер тренировочного зала и лаборатории, а также дозволенные часы посещения.

Часов было немного, а использовать их надо было по максимуму. Вряд ли Октопус Звездунов шутил, означив общее количество пропущенных учебных часов. И на все про все — один семестр. Причем не полный семестр, так как две первые недели уже прошли и вводные лекции давно отчитаны. Неприятно. Оставалось надеяться, что брат исполнит обещанное и пришлет средства от глупого сна.

Так некстати вспомнив о последнем, Хадиса опять зарделась и невольно закусила губу… Тело издевательски заныло, требуя успокоения.

— Это какое-то издевательство, — в сердцах прошептала Хадиса, крепче сжав бумажку и не заметив, что у неё появился наблюдатель.

Мужская ладонь на плече была весьма некстати, едва не вынудив Кирин застонать.

— О чем горюет красота? — шепнул на ухо совсем незнакомый голос. Бархатный, с лёгкой хрипотцой, явно не принадлежащий сопливому юнцу. Такой голос впору подошёл бы отъявленному бабнику… Или кобелю…

Увы, проскользнувшая мысль не отрезвляла — наоборот, добавила горсть пикантных нот в и так не самое лёгкое физическое состояние девушки.

— С… с… снимите руку, пожалуйста, — попросила она, недовольно отметив у себя приступ заикания. Раньше такого не было…

Скинув с плеча чужую ладонь, она резко развернулась и с немалым удивлением уставилась на плотного… точнее, крайне упитанного, круглолицего увальня с ежиком рыжих волос и горстью семечек в ладони.

— Не позволительно с такой внешностью иметь такой голос, — разочарованно прошипела она. Её незавидное состояние как рукой сняло.

— Сегодня понедельник, — ответил увалень и забросил в рот семечки, прямо с кожурой. Да так их и пережевал.

— И что? — скривилась Хадиса, складывая руки на груди.