Кодекс Крови. Книга III (СИ)

— Знаю, — как ни в чём ни бывало ответила та, — но тебе всё равно придётся нанимать местного толмача. Местные нравы не предполагают, чтобы женщина принимала участие в переговорах. Другими словами, я буду ходить рядом бессловесной скотинкой, слушать перевод толмача и по кровной связи сообщать, какую пургу он пытается от твоего имени насвистеть в уши окружающим.

— Это уже больше, чем я мог надеяться!

— Ах да, имей ввиду, Дербент находится под контролем двух княжеских растительных родов: Маковых и Мареновых. В империю они вошли не так давно и всё ещё имеют тесные связи с иранской правящей семьёй. Поговаривают, что их добровольным переходом под протекторат Российской империи иранцы просто расширили собственный рынок оборота наркотических веществ, — выдала мне баронесса краткую политико-криминальную сводку по региону прибытия. — Дербент по древности Москву за пояс может заткнуть, поэтому и отношение к русским у них нагловатое и покровительственное. Хорошо подумай, под чьей легендой будешь вести дела.

— А что тут выдумывать, буду наследником князя Виноградова на итальянский манер, эреде дель принчипе Микаэль Ува, — я состроил надменное лицо, задрав нос к небу.

— Эти ещё через губу разговаривают, — хихикнула баронесса, — так что можешь дерзить в меру, вообще от местного контингента отличаться не будешь, они это ценят!

На том и порешили.

На полустанке сходили ночью. Специально для нас начальник поезда сделал двухминутную стоянку. Полозов ошарашенно взирал на пятьдесят бойцов в горном камуфляже без опознавательных знаков c куфиями на голове, скрывающими лица. На груди у каждого бойца мерцала вышитая серебром лоза винограда. Маленькая армия споро рассаживалась на скакунов, а её командир, вынимая из вещмешков такую же форму для пластунов, делал краткий инструктаж:

— Ни у кого не должно даже возникнуть мысли, что мы — местные. Для всех мы — сопровождение наследника итальянского княжеского рода, Микаэля Ува. Мы безмолвны, наши команды выполняются молча и неукоснительно, либо вы можете дождаться нас здесь, чтобы не ставить под угрозу всю операцию.

Пластуны кивали, заранее предупреждённые Полозовым об условиях. Его группа прошла с ним несколько военных конфликтов. Каждый из бойцов был ему как брат, потому и семейную трагедию Николая восприняли как собственную.

Тихая звёздная ночь была необычайно тепла для начала ноября. Для комаров, как называл свою гвардию Комарин, такая погода была непривычной. Конный отряд выдвигался в сторону Дербента, а Полозов всё пытался рассмотреть среди всадников женщин, ведь без них план по вызволению сестры был заранее обречён на провал.

* * *

К Дербенту подъезжали утром. С тракта открывался величественный вид на древние укреплённые стены, протянувшиеся вдоль побережья. Позади них раскинулись красивые каменные здания, оплетённые бурыми листьями дикого винограда, дворцы и башни с черепичными крышами, которые придавали городу неповторимый атмосферный шарм. И всё это великолепие дополнял горный хребет на фоне.

Женщины к тому моменту пересели в палантин и сменили наряды на традиционные восточные. Мне же пришлось дополнить свои одежды оружием и украшениями-артефактами. Всё же отпрыск княжеского семейства не должен был выглядеть как бедный родственник.

Сразу после начала разработки операции мы заранее арендовали за баснословно дорогую цену дворец-резиденцию младшей ветви рода Платановых, содержащих постоялые дворы в Дербенте. Они, конечно, пытались нам всучить в аренду одну из своих самых шикарных приватных гостиниц, но наш запрос по богатству и комфорту смогли удовлетворить лишь собственной резиденцией. В данном случае жадность победила даже аристократический снобизм.

Мы въезжали в Дербент через главные ворота города. Это было воистину монументальное сооружение, украшенное резьбой и орнаментом и состоявшее из двух башен, соединенных стеной. Серые зубчатые башни из грубо обтёсанных каменных валунов возвышались над землёй метров на двадцать. На одной из башен висело полотнище с изображением мака, а на другой — с гербом марены. Хозяева города не мелочились, со въезда указывая, кто здесь главный.

Наш отряд привлекал внимание как количеством, так и молчаливостью. Мои бойцы молча разрезали людской поток на въезде в город, отстраняя всех на обочины и образуя безопасный коридор. За первыми тремя десятками кровников на чёрных жеребцах гарцевал я на дорогущем жеребце-ахалтекинце изабелловой масти. Оказалось, Полозов забрал этого красавца из конюшни собственного отца, намереваясь хотя бы попытаться обменять сестру. Сейчас Ветер горделиво вышагивал перед толпой, притягивая взгляды редчайшей мастью, грациозной шеей и длинными стройными ногами.

За мной следовал паланкин из красного дерева с резными ширмами на окнах и серебряной отделкой, украшенный лентами газовыми тканями аметистового, зелёного и серебряного цветов. Паланкин несли на себе восемь кровников, двигаясь настолько синхронно, словно были единым организмом. Завершали наше шествие ещё два десятка кровников и десяток пластунов.