Кодекс Крови. Книга ХIV

— Глупый вопрос, — покачал я головой, передавая сына. — Это наше общее сокровище.

Райо принял свёрток, как величайшую ценность, всматриваясь в крохотное тельце, пока уголки глаз не повлажнели. Всё, что он смог сказать, это:

— С днём рождения, внук! — а затем на полтона тише добавил: — С днём рождения, брат! У тебя всё получилось!

Пока аспида распирало от нежности, у меня появилось время обратиться к Комаро:

«Я загляну к тебе на огонёк в личное убежище? Нужно тебя кое с кем познакомить!»

«Там тебе не проходной двор! — возмутился бог. — Кого ты ещё под шумок решил протащить в наш мир?»

«Увидишь!» — навёл я таинственности.

«Я твоё „увидишь“ на дне болота видел, — продолжал нервничать Комаро. — В последнее время не люблю сюрпризы!»

«Сына принесу знакомиться, — решил я раскрыть все карты, успокаивая покровителя рода Комариных. — Если ты не против!»

«Не против, — спустя почти минуту молчания ответил бог. — Надо же знать, с кем я кровью делился!»

* * *

Наше появление в Хмарёво спустя пару часов не осталось незамеченным. Кроме откровенно радостных поздравлений, сыпавшихся отовсюду, была ещё и пара рабочих моментов. Через кровную связь ко мне обратился камердинер столичного особняка Комариных:

«Михаил Юрьевич, прошу прощения, что отвлекаю в столь радостный момент, но некая входящая корреспонденция не терпит отлагательств. Обе от иностранных граждан со срочными пометками и магическими печатями для вскрытия главой рода».

Пришлось перед походом к Комаро заглянуть в столицу, но, как говорится, для бешеной собаки пять вёрст не крюк. Так и я носился, пытаясь, если не успеть всё, то хотя бы оставаться в курсе основных событий.

Оба письма дожидались меня в кабинете. Я взглянул на адресатов и несказанно удивился. Переписку со мной решились затеять граф Висконти Борромео, бывший супружник Агафьи, и атташе по вопросам культуры посольства Франции в Российской империи гражданка Луиза-Антуанетта Барбарис.

Признаться, оба послания ставили меня в тупик. Если от Борромео я не ждал ничего хорошего, то уж чего ожидать от французской атташе и вовсе не представлял. Ну не будут же французы убивать меня в лоб стараниями своего дипломатического корпуса? С другой стороны, чин мог быть временным, как и у меня, для придания иммунитета на случай непредвиденных ситуаций. Дипломатов, вроде бы, даже за убийства могли судить лишь их родины, но никак не принимающая сторона. Поэтому, ведомый любопытством, я вскрыл конверт от француженки первым.

Внутри лежала карточка всего с парой предложений:

«В ваших интересах назначить встречу как можно скорее. Вы же не хотите, чтобы заинтересованные лица узнали, кто был поставщиком столь варварски выкорчеванных вами сорняков в лесу Шен дю Лимузенов?»

Однако… между строк читался жирный намёк на участие Комариных в этой схеме. Если в Европе полыхнёт скандал, то разбираться не будут, кто знал о свойствах паразита-накопителя, а кто просто занимался его добычей под заказ. Удивительно, что этот козырь они не использовали сразу, предпочитая нанять ассасина. С другой стороны, а что, если заметка в газетёнке была не более чем заметкой? Что если верстальщик ошибся парочкой нулей, и там не пять миллионов, а пятьдесят тысяч, к примеру?

В любом случае встретиться было необходимо. Во-первых, узнаю, что в отношении меня надумали граждане лягушатники, а, во-вторых, ну не отказываться же от встречи, если дама так настойчиво её добивается?

Написав пару строк в ответ, я запаковал конверт и оставил для отправки.

Сам же обратился к Игнату, специалисту, который занимался у нас классификацией флоры и фауны всех известных нам изнанок, а также главным знатоком алхимических ингредиентов из оных. Коротко охарактеризовав проблему, попросил предоставить всю информацию по паразитам-накопителям: кому, когда, сколько и за сколько были проданы.

Вторым на очереди было письмо от Висконти Борромео. Прежде чем его вскрыть, я обратился к Агафье:

«Дорогая, у меня в руках письмо от графа Борромео на моё имя. Вскрывать или дождаться твоего возвращения?»

«Вскрывай, — спустя секунду замешательства ответила вампирша. — Самой любопытно».

Внутри конверта оказалось письмо, полное куртуазных выражений ни о чём, но я прилежно транслировал через кровную связь его содержимое Агафье. Лично для меня содержательными из двух страниц вежливой лести были всего два предложения: