Кодекс Крови. Книга V

Чем больше император следил за взаимодействием Комариных со своими людьми, тем больше пищи для размышлений у него появлялось.

— Ваше Императорское Величество, сожалею, что мы не были представлены подобающе, но обстоятельства вынуждают нас идти на крайние меры, — мелодичный женский голос ласкал слух Петра Алексеевича, вынуждая заинтересоваться его хозяйкой. Сам того не желая, он двинулся на голос, стараясь более внимательно рассмотреть внешность сестры собственного вассала. — Княгиня Виноградова, Кирана Юрьевна, графиня Комарина.

— Отчаянные времена требуют отчаянных мер, сударыня, — не успел он закончить мысль, как девушка скинула капюшон, и император замер, жадно вглядываясь сквозь снегопад в лицо, воистину прекрасное своей дикой необузданной красотой.

Девушка была великолепна, экзотична и пленительна, обладая той породистой красотой, за которой скрывались века аристократического происхождения. Но в глаза бросалось не это. Император не мог оторвать взгляд от огромного сине-красного узора, обрамлявшего лоб, скулу, щеку и подбородок девушки. Лишь спустя минуту он понял, что узор отвлекал внимание от глубоких шрамов, оставленных когтями тварей далеко не первого уровня. И вздрогнул, представив, что нужно было пережить, чтобы получить подобные отметины на память, если даже дочь Подорожникова не смогла их убрать.

— Пройдёмте в дом, у нас очень мало времени, — вежливо произнесла сестра Комарина, прекрасно осознавая, какое впечатление произвела. Лицо она не прятала, наоборот, с гордостью демонстрировала, словно боевые награды. Скорее всего, так и было.

Не дожидаясь какой-либо реакции, хозяйка имения проследовала внутрь донжона. За ней молчаливыми тенями проследовали остальные женщины. Расположились они все в кабинете. Кирана не стала занимать место главы рода, расположившись на диванчике у камина.

Рядом с ней присели Агафья Комарина и Вулканова, обозначая свою поддержку. Выглядела эта троица более чем экзотично и как у мужчины вызывала у императора вполне объяснимые реакции. Ну хоть Вулканова жива, и то плюс. После её пропажи, признаться, Пётр Алексеевич подумывал, что Комарин пустился во все тяжкие и замёл следы не взирая ни на кого. С другой стороны, иметь вассала способного убить стихийника наивысшего ранга дорогого стоило бы. В такие моменты в душу Петра Алексеевича закрадывались сомнения, что зря он так категорично отказал дочери в её матримониальных планах в отношении Комарина. Иметь подобную силу в семье подобно тузу в рукаве.

Тишину в кабине разбавил дробный перестук макров, высыпавшихся из тканевого мешочка на столешницу кофейного столика. Макры были необычного багрового цвета и неизвестной структуры. Кирана разделила камни на три горсти, в каждой по пять штук.

Изучая краем глаза макры, Пётр Алексеевич внимательно рассматривал руки хозяйки поместья. Посмотреть было на что. Прежде всего кольца рода. Адамантовое с гроздью винограда — символ главы рода, и золотое с гравировкой комара, но оно болталось на браслете на запястье девушки. Сам факт наличия двух колец уже был нонсенсом. Но тут взгляд императора зацепился за два ярчайших макра, бликовавших на ещё одном кольце-артефакте. Кречет узнал камни и конструкцию кольца. Равновесие стихий. Император пристально всмотрелся в цвета татуировок на лице… Но его размышления прервали слова девушки:

— Здесь доказательства того, что род Комариных непричастен к гибели Михельса Исбьерна, князя Рюгена, — девушка сверкнула глазами, и императору показалось, что часть узора на лице заалела. — Я могу принести соответствующие клятвы на крови и призвать богов в свидетели. Но ситуация от этого не станет менее щекотливой.

— Гибели? — император выделил ключевое слово в фразе.

— Именно так, — подтвердила Вулканова. — По вашему поручению я обследовала место стычки датчан и обнаружила погибших. Стихия подтвердила, что князь Рюгена погиб не от человеческой руки.

— И что я, по-вашему, должен сообщить главе датской Тайной канцелярии? Что Михельс случайно шёл, споткнулся и свернул себе шею? — император мрачнел с каждым словом. Нахмуренные брови, колкий взгляд, сжатые в полоску губы — всё выдавало крайнюю степень раздражения монарха.

— Зачем же? — Кирана раскрыла папку и вынула оттуда два гербовых листа с эмблемами родов Комариных и Виноградовых. — Можете передать официальную претензию от двух родов с требованием виры по факту оскорбления княжеского и графского достоинства. Мы не разбойники какие-то, все бумаги оформлены с приложением доказательств для датской короны. Чтобы бумаги приобрели нужный вес, вам необходимо их завизировать. Поскольку преступление было совершено иностранным подданным, то и взаимодействие перейдёт в дипломатическое ведомство.

— А труп я куда дену? — окончательно разозлился император. — Тоже приложу в качестве доказательства?