Кодекс Крови. Книга VI (СИ)

— Верю я! Ещё как верю! — я едва сдержался, чтобы не засмеяться, так наигранно и фальшиво выглядели стенания в исполнении Комаро. — Всякий раз, когда ты мне приходишь на помощь словом и делом, я не просто верю, но и возвращаю сторицей затраченные на меня усилия. А это, заметь, гораздо выгодней слепой веры и поклонения, не подкреплённых обратными дарами.

Здесь у Комаро случился слом шаблона. Божество, привыкшее к слепому обожанию и поклонению, не могло взять в толк мою логику. Формально он понимал верность моих слов, но вот внутренняя приверженность устоявшемуся порядку взаимоотношений «верующий плюс поклонение равно сила бога» не хотели воспринимать другую модель взаимовыгодного сотрудничества.

— Мне надо подумать! — была реакция божества, на сей раз настоящая. Он действительно пытался осмыслить услышанное. — Нужна будет помощь, зови!

На этом аудиенция завершилась, и меня выкинуло в человеческий план бытия.

* * *

Комаро с Виноградом сейчас находились в совершенно необычной для себя ситуации, но старались сделать вид, что все так и должно быть. Вот только получалось очень и очень плохо.

— Это какое-то извращение, — тихо ругался под нос Виноград, наблюдая как его тело постепенно меняло форму с кустовидной на совершенно обыденную человеческую. — У меня даже пальцы не удлиняются по первому требованию! А кожа бледная, как у поганки, а не благородного зелёного оттенка.

— Молчи! — Комаро раз за разом взбирался на валун и подпрыгивал, пытаясь задержаться в воздухе, но тут же падал вниз. — Это мне что ходить придётся?

Идея, возникшая у божества после разговора с Михаилом, захватила всё его существо. Комаро поделился соображениями с Виноградом, и они решили провести эксперимент, суть которого — стать настоящими людьми из плоти и крови. Не принять видимость человеческой оболочки, а именно стать людьми.

— Ты уверен, что это убожество того стоит? — продолжал канючить Виноград, оттягивая кожу с выражением крайнего омерзения.

— Сам посуди. У нас мы застряли в своём развитии. Вдруг, если решимся стать людьми, то сможем пройти путь заново, но уже по другому направлению? Ну потеряем мы лет триста, ну может пятьсот, но ведь какая перспектива? — с наигранным воодушевлением вещал Комаро, хотя сам уже и не особо верил в свои слова. В новом теле было крайне неуютно.

— Да сказки всё это, — Виноград скинул обувь и с видимым удовольствием зарылся босыми ступнями в землю. — Я ещё ни одного бога не встретил, кто произошёл бы от человека. Наоборот иногда случалось, и то не боги получались, а маги сильные.

— Но у Михаила же вышло! — продолжал стоять на своём Комаро из чистого упрямства.

— Михаил твой — не от мира сего в прямом и в переносном смысле! Я и раньше нечто подобное подозревал. Это же надо быть сумасшедшим, чтобы от перехода на новый уровень отказаться! И если уж быть честным, то не верю я, что он — личинка бога! Не верю и всё тут! Где его последователи? Кто ему даёт силу? Ни животинки, ни травинки захудалой у него нет! Вера вся тебе уходит вместе с молитвами. А та зверушка, которую ты описал, больше на химеру похожа, чем на божественную ипостась! Я скорее поверю, что он — результат эксперимента кого-то из старших. Мы не оправдали их надежд, вот они и пробуют другие варианты развития.

Комаро вынужден был признать, что зерно истины в словах друга имелось. Нужно было всё хорошенько обдумать и не делать поспешных выводов. Хватит, один раз уже наломал дров, не откликнувшись на зов, до сих пор аукается.

— Может быть ты и прав, — наконец сдался Комар. — Но если он снимет остальные узлы…

— Дожить бы ему ещё до снятия, — отмахнулся Виноград. — Ты слышал последние слухи? Кто-то шепчется, что у Мишеньки твоего есть нечто, весьма вкусное для богов. Доказательств пока нет, но…

— Я же только тебе рассказывал про другой мир и бесхозные алтари! — возмутился Комаро, перестав прыгать с камня.

— Ты как будто не знаешь Инари? У неё всегда ушки на макушке и хвосты по ветру! Могла и подслушать!

Комаро выругался:

— А ведь я сегодня ей все хвосты оттоптал!

— Жди беды! Она — стерва злопамятная и мстительная! — напомнил Виноград другу о склочном характере «божественной коллеги». — Пакостить начнёт Михаилу от всей широты своей божественной души!

— Не начнёт, — с улыбкой ответил Комаро, возвращаясь в свою истинную форму. — Он на неё проклятие какое-то навесил! Её теперь корёжит, когда она в мир смертных вмешивается.

— А вот с этого места поподробней, — насторожился Виноград возвращаясь к своей растительной форме вслед за другом. Ну их эти эксперименты. Не готов он жить в теле человека. Не готов.

* * *

Я скучал на приёме у японского императора. Незнакомые традиции, напыщенность и нарочитая медлительность всех ритуалов потихоньку выводили меня из себя. Я уже успел рассмотреть и золотое убранство зала с прозрачными стеклянными потолками, и столь же прозрачный пол, под которым плавали стайками рыбки, и даже сидящих вокруг нас азиатов, всех как один похожих друг на друга. С женщинами здесь было никак. Прекрасный пол здесь был представлен эргами и Тэймэй.