Кодекс Оборотня - 1

— Все уже решено. И это для имиджа школы.

Я закашлялся, подавившись дымом на словах об имидже, и выкинул сигарету в урну. Через минуту мы были у него в кабинете.

— Брайан, можете одолжить вашему товарищу школьный костюм на время вручения?

Брайан ошеломленно смотрел на директора — до него дошло только сейчас.

— Конечно…

Он начал стаскивать с себя форму.

— Давайте ограничимся одним пиджаком? — заметил я.

— Да, пожалуй… Мы и так уже опаздываем к началу. И Конмэл, ради бога, без выходок!

— Это вы, конечно, зря сейчас сказали.

— Руари!

— Хорошо.

Шутка в кабинете сержанта Фалви была не новой. Директор моей школы испытал ее на себе в более жестоком исполнении три года назад. Тогда я в отместку за то, что меня выставили из школы, распечатал картинки на принтере с педофильского сайта и расклеил их по всему директорскому кабинету как обои. А потом еще и веб-камеру включил с трансляцией в школьном холе.

Скандал был жуткий. В школу я не вернулся, но мне оставили возможность учиться удаленно и сдавать только контрольные работы за триместры.

После случившегося мистер Дойл меня тихо ненавидел. Но еще больше боялся. И я не понимал, как он додумался до сегодняшнего решения.

Еще через несколько минут мы стояли слева от сцены. Директор произносил торжественную речь перед гостями и родителями, сидевшими на стульях.

— А теперь переходим к торжественной части! — провозгласил мистер Дойл, утер платком пот со лба и, пытаясь радостно улыбаться, продолжил: — Памятную медаль лучшего ученика школы в этом году получает достойный продолжатель уважаемого и старейшего в нашем городе рода. Наверняка, все вы его хорошо знаете. Если не лично, то уж точно по заметкам газеты «Вечерний Клонмел». Для нашей школы это большая честь вырастить и выпустить во взрослую жизнь такого героя, на чьем счету множество спасенных жизней. Итак, Руари Конмэл!

От отвратительной пафосной речи директора мне захотелось закрыть лицо руками, а то и вовсе сбежать отсюда куда-нибудь подальше. Но в этот момент помощник вытолкнул меня к директору. Под аплодисменты, щелчки фотоаппаратов и изумленные взгляды учеников за спинами родителей директор вручил мне диплом и медаль.

По лбу мистера Дойла стекали капли пота, а выкаченные глаза смотрели опасливо и умоляюще. Так смотрит собака на хозяина, который собирается ее за что-то наказать. Он что-то еще говорил про какие-то необычные результаты, про гордость школы, о том, что все должны стремиться к…

Я уже не слушал, скользил взглядом по лицам. Ненадолго задерживался на хорошо знакомых. Брессалан и Энгус кивнули мне. Встретился взглядом с Джил.

Мы смотрели друга на друга и вдруг одновременно улыбнулись. Через миг я уже соскакивал с подмостков. В речи директора возникла короткая недоуменная пауза. Но после того, как я оказался рядом с Джил, притянул ее к себе и поцеловал в губы, он заговорил в удвоенной скоростью и громче, отвлекая внимание на себя. Но все, конечно, пялились на нас.

— Спасибо, мистер Дойл! — проорал я, обнимая Джил одной рукой и помахав ему зажатыми в другой руке медалью и дипломом.

И мы со смехом развернулись и побежали прочь. Вырвались со школьного двора на улицу. Через прореху в тучах хлынул поток солнечного света. Блестел черный асфальт, сверкали капли дождя, повисшие на ветвях деревьев. Мы шли по тротуару тесно обнявшись. Иногда целовались прямо на ходу, закрыв глаза и рискуя врезаться в кого-нибудь из пешеходов.

— Куда мы идем, Руари? — спросила Джил.

— Не знаю. Можно прогуляться до балмерсовских садов.

— Не далековато?

— Если, конечно, хочешь увидеть волшебство, — я улыбнулся. — Светлое.

И я ей рассказал о проблемах в садах производителя сидра. Двигаясь по Олд-Уотерфорд-роуд, мы немного не дошли до завода, свернули влево, срезали через поля и ступили в унылую безлиственную сень садов.

Джил шла между деревьев, с грустью касаясь черных скрученных ветвей. Некоторые рассыпались у нее в руках.

— В этом есть что-то очень знакомое, Руари, — заметила она, и в ее голосе послышался страх.

— Смерть всегда имеет сходные черты. Но это не связано с твоим отцом.

— Точно?

— Точно.

Мы зашли в самую глубь яблоневых посадок. В руках у меня возникла флейта, и я тихо заиграл. Темное дерево согревалось от дыхания. Звук нарастал, становился громче. Золотые искры стелились по земле, поднимались выше, закручиваясь причудливыми спиралями, летели ввысь. Внезапно расчистившееся небо лило на землю ответное солнечное золото. С деревьев сыпалась серая пыль, кора сглаживалась, когда стволы наполнились жизненными соками.

Еще через несколько мгновений на ветвях распустились бело-розовые соцветия. Нас окутал нежный аромат. Через несколько минут горный ветер сдул невесомые лепестки. Джил, счастливо смеясь, кружилась в вихрях золотых искр и яблоневого цвета среди зазеленевших деревьев.

Когда мелодия смолкла, волшебство завершилось. Я сорвал с ветки сочное яблоко и бросил Джил. Она вгрызлась в него зубами, во все стороны брызнул сок.

— Жутко вкусное!

Я с улыбкой обнял ее, откусил протянутое яблоко. И мы опустились на целый ворох лепестков.