Кодекс Ордена Казановы

— Странно. А чего это они тебе помогать вздумали?

Щуплый Лёнчик умудрился задать вопрос в точку: не его охранять псы явились, а именно помогать Лёхину. А Лёхин перебрал варианты ответа и понял, что ни один не годится. Не говорить же нормальному человеку, мол, домовой навёл на меня заклинание "Требуется помощь"? А самые привычные к этому призыву — те, кто уже не раз встречался с Лёхиным.

— Спроси у них, — предложил Лёхин. — Может, тебе и скажут. Они ж не столько мне помогали, сколько тебя защищали.

Щуплый осторожно провёл ладонью по ребристому боку ближайшего пса. Тот переступил лапами и задрал морду к человеку.

— Сидеть, — негромко скомандовал Щуплый.

Доберманы сели, уже вдвоём уставившись на него.

— Хвосты купированы, команды знают, — словно подытоживая, объявил Щуплый.

— Разбираешься? — теперь полюбопытствовал и Лёхин.

— Не я. Жена, Люда. Год с лишним назад у нас доберманиха была — жена до сих пор оплакивает. Ну, пошли, что ль, поговорим?

Он повернулся и через плечо свистнул бродягам — ни дать ни взять хозяин-собачник с вечерней прогулки. Лёхин догонял его вместе с ошеломлёнными собаками, которые шли неуверенно, часто отставая, и тогда Лёнчик оборачивался и недовольно говорил: "Ну?" А когда Лёхин зашагал рядом с Щуплым, его начало разбирать хихиканье при одной мысли: если в следующий раз Елисей снова наведёт на него какое-нибудь заклятие о помощи со стороны, к нему, к Лёхину, примчатся не просто доберманы, а с хозяином на "поводке"!

Прежде чем зайти в дом, Щуплый повёл Лёхина к торцу, где в цоколе приютился продовольственный магазинчик и, сунув деньги, попросил:

— Возьми какой-нибудь собачьей жратвы — там у них в пакетах. Я б зашёл, да сам видишь…

Лехин деньги взял и спустился, стараясь не усмехаться слишком явно: да-а, выглядел Лёнчик так, словно новообретённые собачки на радостях его по всем лужам поваляли.

Уже у дверей в квартиру Щуплый помедлил и попросил:

— Будет Людка спрашивать — не говори, что были трое и с дубинками. Не фиг бабам про такое знать.

"Бабам"? Лёхин успел удивиться грубоватому слову из достаточно ровной, грамотной речи Щуплого, который, по прикидкам, не старше лет двадцати пяти или двадцати семи.

Открыв дверь, Лёнчик спокойно сказал псам, терпеливо сидящим на площадке:

— Домой.

Если уж Лёхина по спине морозом продрало от этого короткого слова, то что уж творилось в душах когда-то брошенных, ставших ненужными псов? Насторожённо, медленно шагая в пахнувшую теплом и уютом квартиру, они жадно внюхивались — и Лёхину казалось, что внюхиваются они не в запахи, а в информацию о людях, которые готовы приютить их.

Входная дверь за ними захлопнулась неожиданно громко.

— Кто это там пришёл так поздно? — певуче спросили справа, из кухни, наверное.

— Папа! Папа пришёл! — пискляво завопили детские голосишки, и доберманы попятились.

Они появились в прихожей одновременно: вышла миниатюрная, похожая на девочку-подростка женщина, вытирающая руки полотенцем, — вылетели два шустрых пацанёнка лет пяти. Все трое остолбенели взглядами на доберманах. И вышла такая напряжённая тишина, что один из псов ткнулся задом в ноги мужчин и жалобно взвыл.

— Бездомные, — проинформировал Лёнчик. — Вот, привёл.

Женщина коротко вздохнула. Один из пацанят, с сияющими глазами, с протянутыми руками, пошёл к дрожащему от напряжению псу посмелее, оставшемуся впереди. Лёхин аж сам напрягся: вот, не дай Бог…

Женщина ухватила сынишку за футболку, оттащила.

— Сначала обоих в ванную. А вы сходите, поищите в кладовке коврик и миски. Здравствуйте. Я Люда.

— Алексей. (Щуплый глянул с улыбкой: вот мы и познакомились!)

— О-о, Лёнчик!.. Так, пока дети заняты, первым в ванную ты. Алексей, от чаю не откажетесь, наверное?

— Спасибо, не откажусь.

Пока Щуплый смывал с себя вечернее происшествие, Люда готовила чай Лёхину, а дети кормили собак. Улучив момент, пока Люда отвернулась, Лёхин поклонился налысо стриженному, ещё молодому щупленькому домовому, который носил рубаху на манер спортивного кимоно. Шишик всё на него радостно пялился, вот Лёхин и заметил. Домовой, которого язык не поворачивался назвать дедушкой, всплеснул ручонками, но опомнился и поклонился уже степенно. До сих пор стоял он на кухонном столе, приглядывая, как хозяйка чай заваривает, — и вдруг помчался вниз, на пол. Пригнувшись, скользнул между пацанятами и остановился между двумя мисками. Доберманы немедленно потянули к нему морды. А домовой, придирчиво оглядев их, одобрительно кивнул и погладил по носам. Детишки, занятые накладыванием корма в собачьи миски, ничего странного в поведении псов не заметили. Собаки снова захрумкали, а домовой вперевалочку пошёл восвояси, но на кухонный стол забираться не стал — сгинул во тьме под встроенным шкафом.