Кодекс пацана. Назад в СССР (СИ)

По сторонам дороги высился лес, весь в теплых красках, манящий и родной. Зеленые ели переплетались с изумрудными березами и цветущими кустами. Под лучами вечернего солнца деревья словно выступали на модном показе.

Изнутри леса кричала свобода. Воздух влажно пах грибами и мхом. Лес манил и завораживал, из глубины шел необъяснимый зов… Хотелось сорваться и мчаться прочь, сломя голову.

— Эй, ты куда направился? А ну залезь в машину! — водитель щелчком откинул в сторону окурок.

Бычок пролетел по широкой дуге и упал в придорожную канаву, коротко пшикнув напоследок. Я не заметил, как отошел к другому краю дороги. Хрипло прокаркал в стороне угольно-черный ворон. Его блестящие глазки оглядывали нашу группу, костистые ноги нервно переступали по рыхлой земле.

— Надень на пацана браслеты, пусть в машине покукует. О, смотри, и Михалыч очухивается. Крепкий он все же мужик, если после такого разряда уже приходит в норму, — оперативник ещё раз намочил платок и отер лицо следователя.

— Я после шокера раньше врубаюсь, так что не такой уж он и крепкий, — заметил водитель и вытащил из-за пояса наручники.

Холодные тонкие браслеты туго стянули мои запястья. Вот и забежал в лес…

— Ага, от обычных шокеров, но у меня тесть — инженер-электронщик. Вот он и прибавил моей игрушке немного мощности. С червонца килоджоулей поднял до сороковника — на полчаса гарантировано расслабление и пускание слюней. Толковый он мужик, если бы не бухал ещё, — сплюнул оперативник.

Коржев открыл глаза и ошалело оглянулся по сторонам. Милиционер затолкал меня в «Уазик» и хлопнул дверью. Водитель тоже залез со своей стороны, устало уставился на меня в зеркало заднего вида.

— Куда же ты полез, молодой? Свободы вам мало? Нервяка не хватает? — сочувственно проговорил он, поглядывая на обочину, где поднимали следователя.

— Так получилось. Куда мы теперь? — спросил я, разбитые губы не очень располагали к беседе.

— В СИЗО, куда же ещё, — произнес водитель и вытащил из пачки сигарету. — Не куришь?

Я отрицательно помотал головой, посмотрел на следователя. Тот сидел на траве и материл неосторожного оперативника за «сюрприз».

— В СИЗО? Так сразу? — поинтересовался я пониженным тоном, чтобы не услышали на улице.

— А чего тянуть-то? Вроде как твой кореш Коротыш настучал, мол, он видел всё и за скощуху раскололся.

— Ничего себе. Ну и дела-а-а, хрена себе, — покачал я головой.

— Ладно, тихо тебе — вон Михалыча ведут.

Распахнулась дверца и, на сидение рядом аккуратно посадили бледного следователя. Тот посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я тоже не пытался завязать разговор.

Коротыш не мог на меня всё повесить — не верю, это всё вранье следователя!

Или мог? И нет пацанского единства — враньё это всё? Красивые слова для тех, кто по своей молодой дурости верит в героизм и самопожертвование… А как прижмет, так сразу пропадают все принципы и прочий пафосный налет?

Полчаса монотонной езды, и мы приехали в Иваново. Никогда не любил областной центр — хмурый он какой-то, тревожный, хотя ему и присвоено красивое звание «города невест».

Непонятное волнение возникало всегда, даже когда большой компанией гуляли по серым улицам. Вроде бы и веселились и смеялись, но гнетущее чувство тревоги не оставляло во время прогулки ни на миг. Какая-то опасность таилась в большом городе, заставляла беспокойно оглядываться назад, противно чесались лопатки, словно предчувствовали удар в спину.

Машина покрутилась по городу, мы подъехали к серому высокому забору, поверху которого змеилась колючая проволока. Слева от коричнево-грязных ворот вылезло небольшое кирпичное строение КПП. Из-за забора выглядывало побеленное четырехэтажное здание с гостеприимными решетками на окнах. Два человека с автоматами курили у железных ворот. Водитель остановился, извлек из бардачка сверток и вышел из машины. Вскоре он скрылся за железной дверью пропускного пункта.

— Михалыч, когда пойдем оформлять клиента?

— Прапорщик, сиди на месте, там всё договорено, — буркнул следователь.

Вскоре вернулся водитель. Без свертка в руках. Как-то обычно, обыденно, словно не в первый раз. И почему я не удивился? Сходил, отдал, вернулся — будто за хлебушком до магазина сносился.

— Все нормально, можете заводить.

— Пошли, — скомандовал Коржев, и дернул меня за руку.

Летний вечер разлил по небу черноватую синеву. Территория вокруг освещалась мощными фонарями, наверно, так светло не бывает и днем. Курящие охранники посмотрели на нас безразличными взглядами, коротко кивнули Коржеву. Вряд ли он здесь был редким гостем.

— Подожди в машине, дальше я сам! — скомандовал следователь сержанту и кивнул одному из охранников.

Тот внимательно осмотрел меня и открыл скрипучую железную дверь. За ней оказалась ещё одна. Скрежет замка отозвался холодом, и мы оказались внутри. Запах хлорки мешался с застарелым табачным дымом. Как же тут неуютно и мрачно.

Серые стены, широкие щиты с инструкциями и приказами, затертая плитка на полу. Тягостное зрелище, удручающее и давящее. Слева комната за толстым стеклом, там маячило одутловатое лицо дежурного.

— Привет, Серега, мы к Васильичу.