Кодекс самурая

— В Ленинграде и в Крыму наладить взаимодействие с зенитчиками мне помогал генерал Зашихин. Сейчас, насколько я знаю, он командует Ленинградской армией ПВО. Четырех зенитных полков под его общим командованием, я думаю, будет вполне достаточно для создания двух позиционных районов ближней обороны переправ.

* * *

Легкий мороз сковал землю, и проходимость местности резко улучшилась. Такая погода обещала продержаться примерно неделю. Условия благоприятствовали началу наступления, и Жуков решил, что ждать больше нечего.

Немецкие пехотные дивизии, уже больше месяца удерживавшие промежуточный рубеж в пятидесяти километрах от Днепра, оказались не готовы отразить обрушившийся на них удар, да и не предназначались они командованием вермахта для долгого сопротивления на этой линии.

Южнее и севернее Киева, на главных направлениях советского наступления, противник почти сразу начал отход. К некоторому разочарованию Ватутина превратить организованное отступление немецкой пехоты в беспорядочное бегство никак не получалось. Немцы заранее готовились к постепенному оставлению предполья и планомерно отходили на заблаговременно подготовленные позиции, хорошо вписанные в рельеф местности и удобные для обороны.

Дополнительной проблемой стали гранатометы, появившиеся у немецкой пехоты пару месяцев назад. Прекрасно понимая, что взламывать оборону пехотных дивизий советские войска будут с помощью концентрированных танковых ударов, немцы постарались максимально насытить передовые части противотанковыми средствами.

«Панцерфауст» сильно уступал советскому аналогу по прицельной дальности, но все равно создавал танкистам Красной армии массу проблем. С самого начала наступления передовые танковые корпуса начали нести серьезные потери, и Ватутин был вынужден изменить тактику. Немецкие позиции обрабатывались артиллерией и авиацией с постепенным переносом огня вглубь обороны противника, и лишь под прикрытием огневого вала в атаку шли танки и следовавшая за ними пехота.

Люфтваффе тоже не осталось в стороне от сражения, и над восточным берегом Днепра развернулись ожесточенные воздушные бои, а наступающие советские части постоянно подвергались ударам с воздуха. В результате скорость продвижения резко замедлилась, и фактическое развитие наступления сразу стало отставать от запланированного графика.

Тем не менее, Жуков категорически запретил моей армии вступать в бой на этом этапе сражения.

— Генерал-полковник, — жестко бросил он в трубку, когда я попытался предложить Ватутину помощь, — здесь мы разберемся сами. Ваша армия нужна мне на Днепре во время форсирования, чтобы ни одна сволочь… Вы хорошо меня слышите? Чтобы ни одна сволочь не смогла сбросить бомбы или накрыть тяжелой артиллерией переправляющиеся войска и понтонные мосты, по которым пойдут наши танки. Вы меня поняли?!

— Так точно, товарищ маршал! — по-уставному ответил я, прекрасно понимая, что спорить бесполезно, да и не нужно. В данном случае Жуков был совершенно прав.

Больших потерь в танках удалось избежать, но отчасти немцы своего добились — к Днепру армии Ватутина вышли только через четверо суток и уже не столь свежими, какими они были в начале наступления, да и снарядов советские артиллеристы расстреляли в разы больше, чем было запланировано потратить на первом этапе сражения.

Немедленно встал вопрос о форсировании водной преграды. Семьсот метров очень холодной воды — весьма серьезное препятствие, особенно если с более крутого западного берега вся река насквозь простреливается артиллерией и минометами, а над головами вышедших к Днепру войск регулярно зависают пикирующие бомбардировщики противника.

И на севере, и на юге от столицы Советской Украины ударные группы вышли к реке в полосе около двадцати километров. «Восточный вал», построенный немцами на западном берегу, конечно же, не был линией Мажино, но к его созданию военные инженеры Рейха подошли достаточно основательно. И все же основу немецкой обороны составляли древесно-земляные укрепления, изредка разбавленные капитальными бетонными ДОТами.

— На связи товарищ маршал! — доложил дежурный офицер, и я принял из его рук телефонную трубку.

— Нагулин у аппарата.

— Твой выход, генерал-полковник. Форсировать Днепр будем этой ночью в свете прожекторов. К вечеру как раз подтянутся понтонные части. Мне нужно, чтобы замолчали немецкие тяжелые гаубицы, и чтобы утром высадившиеся войска не сравняли с землей пикировщики. Задача ясна?

— А немецкие укрепления на западном берегу?

— У Ватутина достаточно артиллерии. Днем его артполки пристреляют цели, а перед началом переправы отработают по ним тремя боекомплектами.

— Товарищ маршал, разрешите внести предложение.

Пару секунд в трубка хранила молчание, но потом Жуков неохотно бросил:

— Слушаю.