Кодекс целителя

– Совсем. Даже размытых образов в голове не сохранилось. И изображений никаких: я из маленькой деревни у самых льдов, там суровая жизнь, людям не до портретов. Девять месяцев в году лежит снег, представляешь? Ирвин потом все архивы перерыл, ничего не нашёл. Я его не просил, он сам хотел сделать мне приятное. Ирвин очень добрый, Мэй.

Мы вышли к небольшому скверику – четыре аляповатых фонаря с завитушками, две чугунные скамейки с деревянными сидениями, старые развесистые берёзы и бронзовый бюст неизвестного летта в центре. Похожий садик был и в Орлисе, только с памятником какому-то политику.

– Присядем? – предложил Дирин.

– С удовольствием. Ноги гудят. Давно столько не ходила.

– Я тоже. Обленился, всё на колёсах.

– Радуйся, что не на лошадях, – улыбнулась я. – В Катизе мне довелось ездить верхом. После нескольких часов в седле по… всё, в общем, болит.

– Упаси Богиня! – хохотнул Дирин. – Мне два года предгорий хватило. В княжествах, понятно, без коня никак, по их горным серпантинам ни один везиль не проедет. Зато и Ирвин, и летт Тэйт – отличные наездники. Ирвину один князь чистокровного жеребца подарил – в знак особого расположения. Жаль, оставить пришлось, не тащить же лошадь в Рексор. Хотя летт Тэйт подшучивал: давай в везиль погрузим, вот в столице подивятся!

– Дирин, а почему ты Ирвина называешь просто по имени, а Тэйта обязательно величаешь леттом? – осторожно спросила я.

– Само как-то получается, – развёл руками Дирин. – Летт Тэйт… Ну он летт Тэйт.

– Злой? Придирчивый?

– Сложный, – выдохнул Дирин после раздумья. – Понимаешь, он держит всех на расстоянии, за исключением Ирвина и Илоны. Ещё летта Герана, наверное, это их дедушка, глава семьи. Они даже похожи немного с леттом Гераном, оба целеустремлённые, но Тэйт при этом вообще лишён честолюбия. Вместо спокойной комфортной службы в столице, сначала поехал за Ирвином в предгорья, теперь вот в приграничье. Для Тэйта главное – долг целителя, остальное неважно. Он отказался от собственной жизни ради служения. Может быть, на него так повлияла смерть родителей, их зверски убили. Летт Тэйт ничего об этом не рассказывает. Однако он прекрасный человек, прямой и честный, говорит, что думает, и никогда не врёт.

– Только грубит без повода.

– Он никогда раньше так себя не вёл. – Дирин покосился на меня. – Мэй, мне кажется, у его неприязни есть объяснение.

– Сплетен в Орлисе наслушался, – буркнула я, – вот и всё объяснение.

– Сплетен? – Дирин покачал головой. – Это вряд ли. Не тот человек летт Тэйт, чтобы обращать внимание на слухи. Но даже если так, не расстраивайся. Он вспыльчивый, кровь горячая, нейсская, зато, как все гидарцы, справедливый и отходчивый. Да ему и не до тебя сейчас станет. В Кагаре ждёт исцеления сотня людей, это лишь те, кто записался заранее. Я видел список, Тегер при мне передал Ирвину, – три листа! А сколько ещё набежит, ой-ой-ой! Каждый день летт Тэйт будет исцелять до тех пор, пока не выкачает резерв подчистую, отдохнёт – и снова пойдёт, и так все пять дней. Была бы его воля – брался бы и за те случаи, которые запрещены Кодексом.

– Кодексом? – удивлённо переспросила я и вспомнила, как Тэйт упоминал о нём в своей отповеди. – Что это такое?

– Короткий свод правил, которым обязан следовать каждый целитель. Они простые: бескорыстно помогать всем нуждающимся, выбирать по тяжести болезни, а не по положению или толщине кошелька… Я дословно не помню.

– И что же запрещает этот Кодекс?

– В первую очередь обращать дар во зло. Целитель может убить прикосновением, знаешь? Представь, дотронется до тебя – и ты труп! Но это не самое ужасное. Нельзя возвращать душу, которая покинула тело. Когда она не на грани между мирами, а уже направляется в Чертоги или Бездну. Тем самым целитель противопоставляет себя самой Богине.

– Это возможно? – мой голос дрогнул.

– Возможно, только очень строго наказывается.

– Такие случаи были?

– Были. Не каждый способен спокойно смотреть, как умирают его дети или родители.

– И что это за наказание?

– Богиня забирает дар. Навсегда. – Дирин поёжился. – С ней нельзя спорить.

От его слов повеяло чем-то жутким. Я перебрала в памяти изображения Богини, которые украшали каждый дом Орлиса: молодая красивая женщина с ласковой, доброй улыбкой. В моём представлении она не вязалась с подобной жестокостью. Дирин прочёл мои мысли и продолжил другим тоном:

– Хотя Ирвин утверждает, что так называемое наказание Богини – это лишь крайняя степень истощения резерва. Похожее случается и у стихийников. Одарённый отдаёт всю свою силу, в том числе и саму способность преобразовывать энергию.

Точка зрения Ирвина понравилась мне гораздо больше, и я поспешила задать следующий вопрос:

– Как вообще наказывают целителей? Не посадишь же их в тюрьму – это преступно по отношению к людям, которых они могут спасти.

– В основном Кодекс предусматривает штрафы или общественные работы. Каждый случай подробно рассматривается Советом целителей. К тому же нарушения крайне редки, после обучения целители дают клятву соблюдать Кодекс.

– А где учатся целители?