Кодекс Защитника

Он вспомнил, что женщина назвала его генералом, и понял, что она его тоже узнала. И не только узнала, она его здесь ждала. Вот уж действительно, и рад бы в рай, да старые грехи не пускают!

Выходить из номера сразу расхотелось, но и оставаться в нем тоже было глупо. От судьбы не уйдешь. Она везде достанет. Не убирая руки от пораненной щеки, он провел другой ладонью по лицу, убедился, что побрился нормально, и пошел к выходу.

– Чему быть, того не миновать!

Второй выход Тучкова в люди был более пристойным. Тучков увидел, что рядом со столиком, за которым сидели дамы, появились два стула. Светлана вела себя как гостеприимная хозяйка и, предложив ему сесть, тут же налила в бокал шампанское.

– Ну что, генерал! За что выпьем? – не стала она скрывать того, что тоже его узнала. – За ваше освобождение? За встречу? А может быть, за знакомство? Кстати, познакомьтесь, это Мария Султанова, известный профессор истории, лектор мирового уровня. Она интересуется темой Защитников.

Тучков внимательно посмотрел на девушку и сделал ей комплимент:

– Приятно, когда в одном лице сочетается красота и ум.

Он встал и, щелкнув пятками, как гусар, представился:

– Сергей Павлович Тучков, бывший губернатор, бывший Герой России, бывший генерал, бывший зек. Первый человек, проигравший Суд Божий.

Молодая женщина слегка покраснела, но все же нашлась, что ответить:

– Мне очень приятно с вами познакомиться.

Тучков сел.

– Сомневаюсь, – он предпочел сразу расставить все точки над «i». – Но все равно спасибо.

– Ну зачем вы так, генерал, – одернула его Светлана. – В первую очередь вы мужчина. И настоящий мужчина. Для нас этого уже достаточно.

Тучков поблагодарил Светлану взглядом, но отвечать на комплимент не стал. В его время мужчина с приставкой «бывший» был никому не нужен, и он не сомневался, что и сейчас в мире ничего не изменилось. А слова Светланы – это все лишь дань вежливости.

И тем не менее он поднял бокал:

– Ну, что ж. Выпьем! – Он помолчал и закончил фразу: – За нас!

Они чокнулись, и звон бокалов разлился малиновым звоном по небольшой комнате. Тучков поставил бокал на стол и повернулся к Светлане:

– Ну что ж. Теперь, я думаю, вы сможете объяснить мне причину столь неожиданного внимания к моей персоне. Не думаю, что ваше появление здесь случайно.

Светлана не стала ходить вокруг да около.

– Конечно, мы здесь не случайно. Но прежде чем объяснить причину нашего появления, может быть, мы дождемся еще одного мужчину?

Светлана показала тонким пальчиком на дверь второго номера, где отдыхал Панкратов. Она явно контролировала ситуацию и знала больше, чем все окружающие. Каждая ее фраза была как шар, загнанный в лузу точной рукой бильярдиста. Тучков сразу почувствовал это и решил, что пока сопротивляться напору этой ведьмы нет необходимости. Конечно, она сейчас играла всеми ими, как кошка с мышками, но информация – она же как вода в сообщающихся сосудах – рано или поздно выровняется и станет известна всем.

– Хорошо, сейчас я его позову.

Он поднялся и пошел к номеру, где ночевал Алексей Панкратов. Дверь была не заперта. Он толкнул ее и вошел в комнату, словно в яблоневый сад. Алексей сидел в позе лотоса на большом кожаном диване под развесистым деревом и о чем-то разговаривал по видеофону. Он был одет в гавайские шорты, на голове его красовалась черная ермолка.

Увидев ее, Тучков на какое-то время даже забыл, зачем пришел. Он открыл рот от удивления и не нашелся, что сказать. Алексей, увидев Тучкова, сразу же закрыл экран коммуникатора, как будто не хотел показывать, с кем он там общается, но на лице его засияла открытая улыбка.

– Отдохнули? Здорово. Давайте пообедаем и решим, что делать дальше.

Он поднялся с дивана и сделал несколько разминающих упражнений, демонстрируя хорошо проработанные мышцы. Потом он, наконец, обратил внимание, что Тучков смотрит на его ермолку, снял ее и небрежно швырнул на диван.

– Не обращайте внимания. Общался со своим опекуном, – кивнул он на коммуникатор и засмеялся. – Решил сделать ему приятное. Он у меня раввин, живет в Израиле. Меня ведь всю жизнь опекала еврейская община.

Тучков опустил глаза и посмотрел на его шорты.

– Так ты что, обрезанный?

Панкратов засмеялся.

– Вы имеете в виду, удалена ли у меня крайняя плоть? – Да.

– Нет, – Панкратов отрицательно замотал головой. – Хотел сделать эту операцию в шестнадцать лет, но потом передумал. Все же я славянин, и отец мой был, наверное, славянином, и дед. Вербилковские мы. Из-под Вятки, – проговорил Алексей, забавно окая, – нам быть обрезанными не к лицу.