Кодекс звезды

– Это каким же боком? – удивился я.

– Он был среди офицеров, сопровождавших побег Государя Императора.

– Понятно. И он, я полагаю, тюрок?

– Потомок одного из самых старейших и уважаемых родов, – заверил Львов.

Вот тогда во мне проснулся интерес.

– Расскажи-ка о своём друге-приятеле поподробнее, – попросил я.

– Отличный стрелок, фехтовальщик, отчаянный храбрец, – начал перечислять достоинства Буриханова Львов. – В 1916 году испросил Высочайшего дозволения отбыть на фронт. Воевал, правда, недолго, вскоре был отозван. Но Георгия 4-й степени заслужить успел…

Последовавшая пауза меня насторожила.

– Что-то с твоим другом не так?

– Есть одна деталь, которая может тебе не понравиться, – кивнул Львов. – Дело в том, что отец Асламбека был вывезен в Россию ещё ребёнком, как почётный заложник. Воспитывался при Дворе, окончил Пажеский корпус. Женился на дальней родственнице царя… – Львов вздохнул. – Короче, он принял православие.

Ну вот. А как хорошо всё начиналось…

– Я так понимаю, твой друг тоже православный? – сухо уточнил я.

Львов кивнул.

– Тогда чем он, позволь тебя спросить, может быть интересен нам в Туркестане? – почти зло – столько времени потерял впустую! – спросил я. – Он же чужой среди своих!

– Не совсем так, – не согласился с моим выводом Львов. – Дело в том, что Асламбек с раннего детства каждое лето по месяцу, а то и по два, проводил у родственников. А поскольку он является единственным продолжателем старшей линии очень знатного рода, привечали его там всегда как будущего правителя, постоянно ему об этом напоминая.

Так-так. Интересно…

– А что сам Буриханов об этом думает? – спросил я.

Львов пожал плечами.

– Точно не скажу. Азиаты мастаки скрывать истинные намерения. Но что-то мне подсказывает: стремление вернуться к своему народу всегда владело думами Асламбека.

– Красиво говоришь, да чем докажешь? – усмехнулся я.

– Пока был жив Государь, – начал рассуждать Львов, – Асламбек, верный данной присяге, ничем своих стремлений явно не выражал. Но в дружеской беседе любил расхваливать красоты своей Родины и величие своего народа.

– Ну, хорошо, – сказал я. – В чём-то ты меня убедил. А как чувствует себя Буриханов сейчас?

– Февральские и последующие события, – в голос Львова добавилось осенней грусти, – буквально выбили Асламбека из седла, как, впрочем, и многих из нас, но его ещё и в прямом смысле: Конвой расформировали. А после гибели царской семьи он совсем потускнел и стал всерьёз подумывать о том, чтобы уехать куда-нибудь в Европу.

– Ну, раз ему здесь так невмоготу, так может, оно и к лучшему? Пусть себе катится, куда его раскосые глаза глядят! – не сдержал я раздражения.

– Зачахнет он в Европе, – сказал Львов. – И очень скоро. Ты же, мне кажется, сумеешь к общей пользе вернуть его к жизни.

Чёрт его знает? Может, он и прав…

– Ладно, – сказал я. – Где сейчас твой протеже?

– Тут недалеко, – быстро ответил Львов. – Живёт пока в моей семье вблизи Стокгольма. Два дня – и он здесь. Звать?

– Зови!

* * *

Выбор знаковой фигуры в любой политической игре – дело нешуточное. А если дело касается такого взрывоопасного региона, как Туркестан… Подпалить степь дело не хитрое. А вот приручить ветер, который погонит пал в нужном направлении – поди, попробуй!

Пока «ветер» метался по гостиной и приручаться явно не желал. Похоже, Львов не посвятил Буриханова в наши планы относительно его персоны, оставив это мне. К тому же я пригласил на встречу Ерша и Васича. Мы были облачены в военные мундиры, и бывшего подъесаула явно смущало обилие крупных звёзд на наших погонах. Хорошо, Ольга была в простом платье, не то у Буриханова совсем бы крыша поехала. Он и так был недоволен присутствием женщины при мужском разговоре, хотя Ольга и сидела в сторонке, не произнося ни слова. Так же молча наблюдал за происходящим из своего угла Львов.

Поначалу Буриханов был смущён, но спокоен. Не пришёл он в сильное волнение и после того, как я в общих чертах изложил идею о создании туркестанских военных формирований. Лишь чуть настороженно поинтересовался:

– И какую роль вы отводите в этом плане мне?

– Мы рассматриваем вашу кандидатуру на роль командира этих формирований, – сказал Ёрш.

– После соответствующей, разумеется, подготовки, – поспешил уточнить я.

Вот тут Буриханов психанул. Встал с места. Метнул недобрый взгляд в направлении Львова. Подошёл к столу, который был накрыт для лёгкого фуршета. Имелось в виду, слегка разговеться по окончании разговора. Но Буриханов поступил по-своему. Демонстративно плюнул на приличия. Налил водки одному себе, выпил, повторил. Закусывать не стал. Обвёл нас тяжёлым мутнеющим взглядом.