Кодекс звезды

Львов вновь замолк, а Буриханов наморщил лоб, что-то там себе соображая.

– Погоди, погоди… – начал он. – Эта женщина в комнате… Это была Ольга? – Львов кивнул. – Так это она тебя… – Буриханов не закончил и рассмеялся.

– Так что я такой же Ведьмин крестник, как и ты, – подытожил Львов. – На удивлённый взгляд Буриханова, пояснил: – Ведьма – подпольная кличка Ольги. Она известная террористка, теперь, конечно, в прошлом, очень опытный боец.

Асламбек взглянул на Петра с подозрением.

– И тогда кто-то из той троицы – кто сидел тогда в кресле, изображая твоего агента? – тебя завербовал. Так?

– Не мели чушь! – вполне убедительно рассердился Львов. – Не суди о том, в чём ничего не смыслишь. В кресле был Михаил. В тот день мы затеяли с ним оперативную игру, что-то наподобие встречного боя. У меня были виды на него, у него – на меня.

– И он, в конечном итоге, победил, – констатировал Асламбек.

Львов вздохнул.

– В общем, да. Февральские события 1917 года были ему в помощь. Но я не сразу согласился на сотрудничество. Только после ареста Государя, поставив условие: моя лояльность в обмен на помощь в освобождении царской семьи. И ты знаешь, они сдержали слово!

Буриханов кивнул.

– Знаю. Ты мне об этом третьего дня сказал. Иначе бы я здесь не оказался, и сегодняшний разговор не состоялся.

– Ты ведь не станешь отрицать, что они оказались честными людьми и хорошими организаторами? – спросил Львов.

– Не стану, – согласился Асламбек. – Жаль только, что они не смогли предусмотреть мину в фарватере.

– Такого никто не мог предвидеть, – вздохнул Львов. – Но они ведь вычислили виновника гибели царской семьи и выдали нам его имя.

– И я перерезал мерзавцу горло, – оскалил зубы в мстительной улыбке Буриханов. – Тем самым ножом перерезал, который вручил сегодня Ольге в качестве подношения, хотя, если честно, это её законный трофей.

МИХАИЛ

Ёрш не был первым, кто настоятельно советовал привлечь к работе в «Главтурке» Куропаткина.

– И ты туда же! – раздражённо произнёс я, когда услышал от него порядком поднадоевшую фамилию. – А ничего, что он в бытность главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами в Русско-Японской войне, эту самую войну просрал?

– Зато в бытность Туркестанским генерал-губернатором зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, и как раз в отношениях с туземцами, – парировал Ёрш. – И что для тебя важнее?

– Да, мне говорили об этом…

Я призадумался, а Ёрш подначил:

– Видишь, не я один так думаю. На моей стороне общественность!

Он явно пытался меня рассмешить, зная: рассмеюсь – подобрею, подобрею – может, и соглашусь с его доводами. Я рассмеялся, но продолжал артачиться:

– Но сколько ему теперь лет? Около 70-и?

– Как раз 70 и есть, – сказал Ёрш.

– Вот видишь? – я уже твёрдо решил: откажу! – Как его в таком возрасте возвращать на государственную службу?

– А разве я предлагал что-то такое? – вполне искренне удивился Ёрш.

Я слегка растерялся.

– Вот тут я не понял…

– Да всё тут понятно! Определяешь его за штат, скажем, консультантом. И делу польза, и старику развлечение, да и на хлеба кусок – не бесплатно же ты будешь дедушку эксплуатировать? – заработает.

– Он что, так нуждается? – спросил я.

– Точно не знаю, – пожал плечами Ёрш, – но, полагаю, не шикует.

И тут я взял и согласился.

– Ладно. Адрес его знаешь?

– Да, – обрадовался Ёрш, – сейчас запишу.

Он взял карандаш, написал на листе бумаги адрес и протянул мне.

– Вот. Когда собираешься к нему заехать?

– Никогда, – остудил я пыл моего друга. – Много чести. Отправлю приглашение с курьером. С него и этого довольно.

Старик мне понравился тем, что не выглядел измождённым жизнью и возрастом. Спину держал прямо, глядел без страха. Я усадил гостя в кресло, велел подать чай, и лишь потом приступил к разговору. Поинтересовался здоровьем, спросил о житье-бытье. Старик ни на что не жаловался.

– А что тогда в деревню решили перебраться, коль жизнь в городе для вас не худа? – Я успел навести справки и задал вопрос целенаправленно.

Куропаткин отвёл взгляд в сторону, пожевал губами, потом сжал их твёрдо, отвечать не стал.

«Крепкий старик!» – решил я, и сказал уже значительно мягче:

– А что, Алексей Николаевич, если я предложу вам с отъездом повременить?

Куропаткин перевёл взгляд на меня.

– На госслужбу я вас вернуть не могу по возрасту, – продолжил я, – а вот пригласить за штат, консультантом по туземным делам, пожалуй.

– Это в «Главтурку», что ли? – улыбнулся Куропаткин.

Это мне тоже понравилось. Значит, не ушёл старик от жизни, раз знает про существование главка, держит руку, так сказать, на пульсе. Я улыбнулся в ответ, улыбнулся со значением, давая понять, что Куропаткин не ошибся в своём предположении. Потом уточнил:

– Так что?

Старик не стал кочевряжиться. Ответил просто, но с достоинством:

– Что ж. Буду рад оказаться полезным!

НЕЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Октябрь 1920 года

Два невысоких господина средних лет, одетые по европейской моде 20-х годов 20-го же столетия, прогуливались вблизи недостроенной Стокгольмской ратуши.