Кодекс звезды

— Было бы время, — усмехнулась наша боевая подруга, — я бы доставила тебе удовольствие: спросила бы «до чего до этого?» и так далее. Но времени изображать дурочку у меня нет, потому отвечу сразу на все возможные вопросы. Когда курсы «Штык» стали в числе прочих готовить специалистов для работы в 9-м управлении НГБ, отвечающем за охрану первых лиц государства я – их начальник – не могла не учесть многообразия наций, населяющих нашу страну. Поэтому наряду с украинской, финской, прибалтийской, кавказской группами набрала и туркестанскую: мало ли какие первые лица у нас появятся, и в каких регионах им придётся обретаться. Держала ли я при этом в уме конкретно тебя? Да, держала. А теперь пойду. Пельмени будут готовы через полчаса, к этому времени прошу закруглиться!

Так у меня появилась туземная охрана. Не сплошь одни тюрки, трое русских в ней тоже было. В том числе командир, против кандидатуры которого мне возразить было нечего. Помните Ивана, он был помощником Васича в группе, которая приехала с ним в Петроград из Каинска в начале 1917 года? Теперь это был закалённый боец. Прошёл революцию. Принимал участие во многих диверсионных операциях. А с недавнего времени работал в «девятке». Кстати, он уже полковник. Вот его-то, при участии моих друзей, и назначили начальником личной охраны зам. пред. Совнаркома Жехорского. Осталось добавить, что у моих архаровцев имелось несколько комплектов форменной одежды, которую они надевали в зависимости от случая. В том числе и очень модная, та, в которой несколько молодцов оказались на перроне Оренбургского вокзала. Шаровары заправлены в начищенные до зеркального блеска яловые сапоги. Сверху офицерская гимнастёрка, туго перетянутая портупеей. Вся одежда из чистой шерсти тёмно-зелёного окраса. На широком офицерском ремне кобура с пистолетом и кинжал в ножнах. Но главное новшество – головной убор. Лихо заломленный берет с гвардейской кокардой (красная звезда на георгиевской ленте) того же материла и цвета, что и гимнастёрка.

… Итак, я сошёл с подножки вагона и встал впереди охраны. Дутов поспешил навстречу. Вся дальнейшая церемония: прохождение мимо строя почётного караула, представление первых лиц тутошней власти, обмен рукопожатиями с представителями различных слоёв оренбургского населения – всё проходило в лучших дореволюционных традициях. Или, всё-таки, худших? По крайней мере, так наверняка думали представители рабочих, которые, оказывается, тоже присутствовали на церемонии, просто я их из окна вагона не заметил. Они неохотно жали мне руку, были кто хмур, кто раздосадован, а кто и просто зол. Надо будет это потом поправить. Пока же мы с Дутовым сели в дожидавшийся на привокзальной площади автомобиль, моя охрана лихо вспорхнула на подножки, и мы поехали в сопровождении казачьего конного эскорта.

Спросите, зачем мне понадобился весь этот цирк? Дело в том, что до Петрограда доходили упорные слухи, что Дутов – а атаман располагал на своих землях немалой властью – к центральному правительству, мягко говоря, холоден. Вот и пришлось мне показать, кто в доме хозяин, наиболее понятным атаману способом. И скажу без ложной скромности: мне это удалось! Правда, когда от обсуждения общих вопросов, где атаман проявил похвальную лояльность, перешли к конкретике, Дутов попытался артачиться. Дело касалось неприятных для атамана тем: сосуществования казаков и туземного населения в приграничных с Туркестаном районах, и отношения самого Дутова с мятежным атаманом Анненковым, который, будучи атаманом Сибирского казачьего войска, поднял вослед московско-петроградским событиям мятеж, но был выбит из Омска следовавшими на восток войсками Слащёва. Почти сразу после этого Анненков был смещён с должности, однако оружие не сложил. С верными ему казаками и примкнувшим к его отряду разноплемённым сбродом отступил в Туркестан, занял Семипалатинск и удерживал город и его окрестности до сей поры.

— …Я понимаю ваши опасения, Александр Ильич, — внушал я хмурому Дутову, — я даже признаю, что они отчасти обоснованны. Но лишь отчасти! Потому как казаки так же повинны в той напряжённости, что существует теперь на границе подконтрольных вам земель с Туркестаном. И не смейте возражать! В Петрограде, в Государственной прокуратуре, тому собрано немало доказательств! — Я посмотрел на побледневшего Дутова, и решил сбавить тон. — Не волнуйтесь, я не прибыл кого-то здесь карать, да и не наделён я такими полномочиями. Но как лицо, ответственное перед государством за положение дел в Туркестанском крае, должен вас предупредить: любое разбойное нападение на туркестанские земли впредь буду расследовать со всей тщательностью. Обещаю: последствия будут самыми тяжёлыми. Для этого у меня достаточно полномочий и воинской силы!

Лицо Дутова окаменело, и я вновь смягчил тон.

— Не подумайте, атаман, что я вам угрожаю. Ни в коей мере. Но прошу: держите границу – для того вы тут и поставлены. Дальше ни ногой, ни копытом! Договорились?

Я требовательно смотрел на Дутова. После недолгих колебаний тот неохотно кивнул.