Кодограмма сна

С некоторых пор комиксы составляли его единственное чтение, к которому, впрочем, крайне неодобрительно относилась куратор Софронова от Общества защиты домашних животных Марта Мартынюк из-за пропаганды комиксом культа насилия жестокости и секса. Она все время подсовывала Андрею другие книги. Например, сейчас за диваном валялся сборник воспоминаний обратившихся к Кришне, разработчиков бактериологического оружия из стран бывшего СССР. Софронова же больше волновал длиный изящный хвост Марты. Когда Марта вспрыгивала в комнату к парню, она так ловко цеплялась хвостом за казенную люстру, что ее зад открывался во всей своей мозолистой красе и звал, звал… Но тщетно Андрей старался пристроиться к нему. Куратор Мартынюк всегда обнаруживала баловника вовремя и лупила почем зря случайными предметами, приговаривая: "Не срослось еще дерево МАМХЕН с деревом ПАПХЕН…"

Бывали, конечно, редкие организованные походы в публичный дом, где вымазанные тюленьим салом эскимоски развлекали гостей перечислением слов, которые служат в их языке для обозначения различных состояний снега и льда, но с некоторых пор Софронов предпочитал этой ерунде встречи с Уматом Залетаевым.

Он не мог заменить Андрею хвостатого куратора, хотя Умат когда-то был промоутером известного в Москве ночного клуба "КОМПОСТ" и гражданской женой знаменитого баснописца Кубина Воньга. Но то ли "КОМПОСТ" не способствовал проращению дочки одного большого начальника в будущее, а, напротив, низвел ее до состояния служащей бани с дурной репутацией, то ли у Воньги стали пропадать из холодильника печень и почки его бой-френдов, короче говоря, какая-то дама не вовремя родила и Умат вынужден был стать актуальным художником, т.е. взял в ветеринарной клинике справку, что он "действительно является бездомной собакой" и выехал как гуманитарный беженец на Фарерские острова…

Здесь он выдумал фотографировать "поляроидом" местных овец и колоть фотографии булавкой. Овцы не дохли, как хотел Залетаев, но иногда у некоторых из них шерсть становилась оранжевой или розовой… Однажды ночью Софронов проник в комнату к Умату в рассуждении украсть чего-нибудь, чтобы пережить острое ощущение греха и подстегнуть вдохновение. Залетаев не спал, а колол булавкой ранводушные мордочки овец на фотографиях. Волей-неволей ему пришлось посвятить Андрея в свою историю, и среди фарерский овец изредка стали попадаться еще и особи зеленого окраса, кроме уже привычных оранжевых и розовых. Овцеводов, людей недалеких, такие аномалии нисколько не радовали. Но они, стоит отдать им должное, мужественно приняли вызов природы, создав общественную организацию "НАУЧИМСЯ ЖИТЬ РЯДОМ С ЦВЕТНЫМИ ОВЦАМИ!"

47