Кое-что ещё…

Сейчас Вуди семьдесят пять лет, и за последние сорок пять лет он снял сорок пять фильмов. Он единственный режиссер, кому без проблем удается получить финансирование на каждый из своих фильмов. Причем с полной свободой действий и контролем монтажа. Не то чтобы остальные режиссеры не заслужили такой чести. Просто в сфере, которая не выносит неудач, чуток нахальный и уверенный в себе Вуди чувствует себя как рыба в воде. Он реалистично оценивает бюджет каждого своего будущего фильма. Его гениальность проявляется и в том, что он умудряется снимать в своих фильмах самых знаменитых актеров, платя при этом им минимальные гонорары. Что же их привлекает? Наверное, тот факт, что пять актеров выиграли шесть наград Академии за роли в фильмах Вуди, а еще десять – получили номинации.

В конце концов все сводится к словам – его словам. Вуди написал сценарии к каждому своему фильму – или один, или в соавторстве с кем-нибудь еще. Его писательский дар – это основа, отправная точка, причина и предлог для всех его фильмов.

Телефонный звонок

Несмотря на то что мы расстались за два года до съемок “Энни Холл”, я все еще оставалась верным боевым товарищем Вуди. Я даже не могу объяснить, почему мы с ним так хорошо ладили. Может, мы просто привыкли друг к другу. Мы продолжали ходить в Центральный парк, где усаживались на скамеечку у входа и наблюдали за проплывающими мимо представителями человечества. Мы весело проводили время и обсуждали будущие проекты, но все-таки что-то изменилось. Вуди вдруг стали превозносить как гениального комика, мне вдруг стали предлагать разные интересные роли. На съемках “Небеса подождут” я познакомилась с Уорреном Битти. В фильме “В поисках мистера Гудбара” я играла Терезу Данн и по сюжету отвергла Уоррена. Вскоре съемки закончились, и я вернулась в Нью-Йорк. На Рождество мне позвонил Уоррен – и вовсе не по поводу работы.

Он звонил мне снова и снова. В январе 1978-го мы с Уорреном начали встречаться. Я твердила себе, что это временное увлечение, которое вполне мне по силам. Он был невероятно умен и божественно, умопомрачительно красив. Не знаю, с какой стати я решила, что смогу справиться с таким романом – хотя кого я обманываю, я вообще об этом не думала. В общем, я влюбилась, и влюбилась надолго. Еще в далеком 1972 году, когда я впервые увидела его в холле отеля “Беверли Уилшир”, у меня дрогнуло сердце. Помню, я тогда подняла глаза и увидела, как навстречу мне идет моя ожившая мечта, которая внимательно рассматривает вокруг всех женщин – всех, за исключением меня. Тогда он не обратил на меня никакого внимания.

И за это умереть

Уоррен оказался непростым человеком – куда более интересным, чем я думала, глядя, как он целует Натали Вуд в “Великолепии в траве”. Я тогда училась в десятом классе и пошла на фильм в местный кинотеатр Санта-Аны. Я никогда еще не видела мужчин, похожих на Уоррена Битти. Он был невозможно прекрасен. За такого, как он, и умереть можно. А что же Натали Вуд? Она была мною, а я – ею. Когда Бад и Дини были вынуждены расстаться, мое сердце разбилось на миллион кусочков. Я даже отправила письмо Элиа Казану, режиссеру фильма, в котором спросила, почему же родители помешали настоящей любви и не мог бы он переснять фильм с другой концовкой. Разве важно, что они принадлежали к разным социальным классам? Мистер Казан мне не ответил. Забавно, но пару недель назад я видела отрывок “Великолепия в траве” по телевизору. И снова Бад и Дини любили друг друга, и снова страдали. Мой роман с Уорреном тоже был обречен – но в нашем случае помешали не внешние обстоятельства, а наши характеры. Слишком уж разные мы были. Уоррен – принц Голливуда, а я – простая девчонка, Ди-Энни О-Холли, как называл меня папа.

У Уоррена была дурная репутация. Помню, после занятий в танцевальной студии Марты Грэм мы сплетничали о его похождениях. Крикет Коэн знала девушку, у которой была знакомая, которую Уоррен подцепил в баре и с которой провел ночь в “Астории”. Какой кошмар, какой ужас, как так можно! Мы бы на такое никогда не пошли, ни за что на свете, только не мы.

Чего мы тогда не понимали, так это того, что у всех избранниц Уоррена не было ни малейшего шанса. Если он решил пролить на тебя свое божественное сияние, ты пропала. Уоррен смотрел на тебя и искренне видел в тебе самую очаровательную, самую интересную на свете женщину. Он с любовью смотрел на мое асимметричное лицо и искренне находил его красивым. Это притягивало и пугало. Я словно вела двойную жизнь. На самом деле встречалась с Уорреном, но из-за “Энни Холл” все думали, что я все еще с Вуди.

Уоррен ко всему подходил со здоровой долей скептицизма – он как никто другой чувствовал фальшь. Он всегда старался докопаться до истины и оказался единственным человеком на свете, который спросил, настоящие ли очки я носила в “Энни Холл”. Вуди поддерживал мое творческое начало записками вроде “Пришли твои новые фотографии – лучше я еще не видел! Честное слово!”. Уоррен же просто оглядывал с подозрением мои коллажи и говорил: