Кое-что из написанного

Затем в какой-то момент все происходит на самом деле, вплоть до мельчайших подробностей. В 1992-м вместо фиктивного издателя, опубликовавшего посмертную книгу «Божественное подражание», выискивается настоящий издатель, видный филолог Аурелио Ронкалья[15], друг П. П. П. и на протяжении многих лет хранитель экземпляра рукописи. Он-то и представил читателям последнюю незаконченную книгу Пазолини, действительно «насмерть забитого палками», как было сказано в аннотации «От издателя» в «Божественном подражании». Наконец обе незавершенности, мнимая и настоящая, совпали. Задуманный как фрагмент потерянной всеобщности, роман «Нефть» переносит этот вымысел в плоскость фактической действительности. Он есть то, чем себя полагает. Превосходный эффект реальности, достойный высшего художественного сознания. Но вот где собака зарыта: для того, чтобы иллюзия стала реальностью, нужно взорваться со своей собственной бомбой. Довести посвящение до конца. А этому не научишься по книжкам, умозрительно, на чужом опыте. Посвящение может включать тяжелые этапы обучения и опасную практику. Таковы все обряды перехода. Они требуют подчинения определенным формам насилия, предполагают переход через темные территории, где предстоит столкнуться со страхом и одиночеством. Может возникнуть необходимость научиться таким вещам, как быть женщиной, нести свой крест, быть битым.

* * *

Рядом с небольшим отступлением о Драгане и Люде, двух боснийцах, которым покровительствовала Лаура, весьма к месту пришелся бы портрет другого постоянного посетителя Фонда Пазолини того времени — Вальтера Сити. С 1998-го по 2003-й он выпустил полное собрание сочинений П. П. П. в десяти томах. Это ПСС было отнюдь не простой публикацией; многим оно показалось самой настоящей профанацией творчества Пазолини. Не было печали, так черти накачали! Обычно полные собрания сочинений отливаются в окончательное прославление автора, своего рода конный памятник. Их выход сопровождается легким, но неуклонным церемониальным безумием. Вместо этого начались новые споры, новые ссоры, а на голову бедного П. П. П. посыпались новые проклятия. Вечно с ним все не так. Ему не перепало ни одного из тех унылых, кропотливых и бесстрастных книжных червей, которые точили бы его бумаги, словно неизлечимые болезни; обычно такие и берут на себя этот тяжкий труд. Мятежный призрак П. П. П. столкнулся со своим главным экспертом, столь же невменяемым, как и он сам. Сити не стал возводить ему издательскую гробницу, а совершил преступление laesae majestatis — пошел на оскорбление величества, выплеснув на страницы собрания сочинений Пазолини не только ребенка, но и всю его грязную воду. Попросту говоря, составитель погрузил отдельно взятые сочинения в настоящий поток эскизов, проб, переделок. Такая кипящая магма, на мой взгляд, куда более привлекательна, чем отдельно взятые куски окаменевшей лавы, у каждого из которых есть собственное название и подробный пояснительный аппарат. Почитатели святого Пазолини помешались на этом полном собрании сочинений. Лично я полностью согласен с Вальтером Сити. Меня интересует только беспорядок, все, что неустойчиво и приблизительно. Методы и процессы в гораздо большей степени, чем так называемые результаты. Равновеликое достоинство наброска и отделанного продукта. С помощью этого собрания сочинений Сити создал правдивый образ человеческой жизни, то есть нагромождение бессмысленных предположений, бесконечных попыток добиться своего, всеобщей и фатальной несостоятельности. Я с удовольствием включил бы Сити в эти воспоминания, но совершенно не помню, чтобы он появлялся в помещениях Фонда. Причину этой загадки он объяснил мне, когда много лет спустя я зашел к нему домой в еще холодный весенний день 2011-го. Тогда я только начинал писать эту книгу и, как водится, еще не знал, в какую сторону она повернет. Вальтер-таки занимался в Фонде, но по ночам, пользуясь дубликатом ключа, которым в обстановке строжайшей секретности снабдил его архивариус Джузеппе Иафрате. Когда гневные выпады Чокнутой, адресованные Вальтеру, стали чрезмерно резкими, он благоразумно решил вовсе не показываться в официальные часы работы Фонда. А ведь вначале он сам связался с Лаурой, предложив ей работать на нее. Незадолго до меня. «Нефть» тогда еще не вышла. Вальтер делал это не из склонности к мазохизму: он влюбился и, помимо университетского оклада, нуждался в дополнительном заработке. Всякий, кто читал хотя бы одну из его книг, легко поймет эту связь между влюбленностью и потребностью в деньгах. Но с Чокнутой это не могло не кончиться плохо. Она всегда била по слабому месту, говорит Вальтер, словно опытный боксер. Собственно, это и было ее оружие. Плюс, конечно же, размахивание П. П. П. перед носом незадачливого посетителя, чтобы тот почувствовал себя попросту дерьмом. Такой прием срабатывал именно потому, что был донельзя груб.