Кое-что о любви

Интересно, когда у аристократов тела начали походить на высеченные из мрамора греческие статуи? Большинство баронов, которых знала Эммелин, были отвратительными коротышками с круглыми животами, но в этом человеке не было ничего маленького или круглого, одна только требовательность и настойчивость – как его губы и его поцелуй.

Эммелин показалось, что она слышит удаляющиеся раздражённые шаги леди Лилит, но Седжуик, очевидно, не понял, что они лишились своего зрителя, а Эммелин не собиралась его просвещать. И кроме того, если мужчина увлечён поцелуем, то кто она такая, чтобы его отвлекать? Особенно когда он стонет и все крепче прижимает её к себе. Теперь руки Алекса не просто держали Эммелин – они двигались с энтузиазмом исследователя: прошлись по равнинам её спины, по долинам талии, даже поднялись на высокие холмы груди.

Когда пальцы Алекса обрисовали круги вокруг затвердевших вершин, чувства Эммелин взорвались, и её охватила паника. Неожиданно возможность удовлетворить любопытство оказалась слишком реальна, а риск чересчур большим. Её дыхание стало коротким и прерывистым, а сердце бешено заколотилось. В висках у неё тоже стучало, словно колокольчик, предупреждавший об опасности, напоминал, какова может быть цена страсти. Эммелин вырвалась и попятилась от Седжуика.

– Думаю, мы достигли своей цели, – сказала она. – Миссис Денфорд ушла.

– Но она может вернуться, – возразил Алекс, делая шаг к Эммелин.

– Исключено. К тому же от вас пахнет, как… от поилки для лошадей!

– Несколько секунд назад это вам не мешало. – В его зелёных глазах горело плотское желание.

«О, и никогда не будет мешать», – подумала Эммелин. Он был проницательным и мог целоваться как сам дьявол.

– Я, как любая жена, старалась быть покорной, – ответила она, прекрасно понимая, что ею управляли совершенно иные мотивы, а отнюдь не чувство супружеской преданности.

– Если бы вы на самом деле были моей женой, – он подошёл ближе, – вы сейчас не стояли бы на этой лестнице.

Эммелин поняла, что если он подойдёт к ней ещё ближе и осмелится снова поцеловать, все её планы потерпят крах. Следует быть честной с самой собой – она питает слабость к мужчинам, особенно к таким, которые могли до бесчувствия целовать, овладевая и её подвязками, и её добродетелью.

И всё же Эммелин всегда гордилась тем, что знала, когда необходимо бросить все и убежать, но не соблазняться тем, что предлагал красивый мужчина. Тщательная подготовка и исполнение хорошо спланированного жульничества не оставляли места для страсти.

Но в Седжуике была какая-то сила, толкавшая Эммелин на желание начать партию, в которой её любившая пикет бабушка бросила бы карты в камин.

Будь проклято обещание беречь имя Седжуика от скандала и вести себя осмотрительно! Это, несомненно, не относилось к мужчине, который, как считалось, был её мужем.

– Дело в том, мадам, – Алекс взял её за подбородок и заглянул в глаза, – что вы мне не жена, и вы не проведёте меня своим притворством.

Он резко повернулся и зашагал по лестнице, оставив Эммелин у её подножия.

Притворство? Он считал её притворщицей? Что ж, из всех…

– Эммелин, – бросил он, поднявшись на верхнюю площадку, – пожалуйста, будьте благоразумны, пока я отдыхаю, и помните наше соглашение: сначала Денфорды, а затем – вы.

– Да, Седжуик, – ответила она вслед его удаляющейся фигуре.

Он вошёл в спальню и закрыл за собой дверь с несколько большей силой, чем, вероятно, было необходимо.

О, будь проклят этот барон! Он всё ещё хотел, чтобы она уехала – даже после того поцелуя. Эммелин сжала кулаки и опустила безвольно руки. Она полагала, что он всегда вот так целовал женщин, весь день работавших на него. Целовал до бесчувствия, а потом шёл отдыхать. Этот мужчина приводил её в бешенство. Оглянувшись на пустой холл, Эммелин тяжело вздохнула и разжала пальцы. Он хотел, чтобы она ушла, и непременно сегодня днём, но Эммелин не могла этого допустить. Ведь если Седжуик выгонит её сейчас, она не получит ни фартинга.

Если бы только он возвратился в город не так быстро – хотя за это Эммелин, вероятно, следовало винить только саму себя. Очевидно, она слишком рьяно взялась исполнять роль леди Седуик – в результате появились заметки в «Пост», солидная пачка счётов от декоратора, возмутившая его кузена, плюс коллекция счётов, собранная за две недели посещений портних, перчатниц и шляпных магазинов, с которыми она познакомилась, то ж, умеренность никогда не была свойственна Эммелин. Только чудо могло спасти ситуацию, но, поскольку запас чудес невелик, ей придётся действовать самой и импровизировать.

Она бросила взгляд в сторону столовой, понимая, что нечего ждать помощи от Денфордов. От слуг тоже нельзя было ожидать какой-либо поддержки. В больших великосветских домах слуги обязаны всем – содержанием и самой крышей над их головами – хозяину дома. Нет, Седжуик хорошо к ним относится, и ни один из них не пойдёт против его воли. Если бы Эммелин удалось ввести их в заблуждение, это было бы, конечно, проявлением чуда или доказательством её сверхспособностей к хитростям.