Кое-что об одиноких девушках, легких деньгах и вуалехвостых сумчатых хомяках

С каждым его словом уголки моих губ все больше растягивались в стороны. Черт его знает, может быть, и правда была Машка. Может быть, у нее – бизнес-предвидение, а я – рабыня общественного мнения и собственных замшелых убеждений. Может быть, благодаря ее свежей идее мы и правда сможем хотя бы немножко подправить материальное положение и выбраться из засасывающей, как зловонное болото, долговой ямы.

Я усадила Ростислава на диван и, несмотря на его бурный протест, достала из шкафа единственную бутылку с алкогольным содержимым – приторный кофейный ликер «Бейлиз».

– Итак, вас зовут… – улыбнулся он.

– Анюта… То есть Анна, – в любимом плюшевом кресле, в тускловатом пятнышке света, милостиво скрывавшем большинство недостатков, я чувствовала себя куда увереннее.

– И вы – профессиональная заводчица хомяков?

– Можно сказать и так. Хотя кем мне только не доводилось быть, – немного смущенно объяснила я; похвастаться мне было нечем. К сожалению, я не из тех, кто несет свою профессию, как парадную медаль, и для повышения статуса хвастается ею всем окружающим.

– Да уж, в наше время никто не работает по специальности. Я вообще экономический окончил и даже учился за границей по гранту, – приосанился блондин, – а сейчас вот торгую черепашками и морскими свинками. Жизнь такая.

В этот момент из кухни торжественно выплыла Маша, неся на вытянутых руках пятилитровую банку, в которой маялся неутомимый узник – толстенький вуалехвостый хомяк. Стоя на задних лапках, он отчаянно пытался вскарабкаться на скользкую стену.

Ох, мне бы его оптимизм…

– Это он и есть? – немного удивленно уточнил Ростислав.

– Да, – гордо подтвердила Маша. – Вы пока у нас первый покупатель, поэтому забирайте самого жирненького.

– А ну-ка, иди сюда, – Ростислав ловко выудил грызуна из банки, не обращая внимания на Настино визгливое предупреждение: «Осторожно! Может тяпнуть, он же нервничает».

На широкой ладони нашего гостя хомяк чувствовал себя как дома. Он и не пытался вырваться или, изогнувшись, вцепиться в один из удерживающих его пальцев.

– Надо же, он вас сразу полюбил, – восхитилась я.

– Наверное, от меня пахнет его сородичами, – обезоруживающе улыбнулся блондин, и я подумала о том, что мужчина, который так трепетно относится к животным, – это еще более трогательно, чем мужчина, который обожает возиться с маленькими детьми. – Девушки, а вы уверены, что это и в самом деле вуалехвостый сумчатый хомяк?

– Абсолютно, – улыбнулась Маша. – Можете не сомневаться, мы в питомнике брали, а эти родились уже у нас.

– Но откуда вы узнали об этом питомнике? – не отставал Ростислав.

Заподозрив, что здесь попахивает конкуренцией и профессиональным любопытством, я решила сохранить конфиденциальность и туманно объяснила:

– Мы нашли его по Интернету. Но не переживайте, у нас цены даже ниже, чем у них.

– Да не в этом дело, – нахмурился он, – просто… Как бы вам помягче сказать… – он с некоторой жалостью посмотрел на хомяка, – просто такой породы, как вуалехвостый сумчатый хомяк, не существует.

– Что? – хором воскликнули мы.

– Так не хочется вас разочаровывать… Но это правда, – кивнул он.

– Вы шутите! – занервничала Маша. – Что это значит? Если не хотите покупать хомку, так и скажите. Если у вас нет денег, то зачем обвинять наш питомник в некомпетентности?

Я взглянула на нее укоризненно и за спиной у Ростислава показала кулак.

Ростислав вернул хомяка в банку и насмешливо посмотрел на Машу.

– А вы считаете себя компетентной? Может быть, закончили биофак или что-то вроде того?

– Да как вы…

– Девушки, я вовсе не хотел с вами ссориться, – вздохнул он, поднимаясь с дивана, – я правду говорю. Откройте любую энциклопедию, проконсультируйтесь с любым специалистом. Вас обманули.

Машка бессильно опустилась на диван. Банка чуть не выскользнула у нее из рук – я едва успела подхватить хрупкое хомкино жилище и водрузить его на журнальный столик.

– Не расстраивайтесь так… Подумаешь. Не удастся его продать, вы же можете оставить его себе. Он такой милый! Вы же купили не сто штук, чтобы так убиваться, – говорил Ростислав, глядя на наши вытянувшиеся лица.

Маша безвольно махнула рукой в строну кухни.

– Посмотрите, что там. А потом уже утешайте.

Он неуверенно двинулся в кухню, я последовала за ним – не то чтобы не хотелось оставлять незнакомца наедине с нашим кухонным интимом, нет, скорее это было мазохистское желание увидеть, как вытянется его лицо.

Все поверхности – широкий подоконник, стол, стиральная машинка, пол, подвесные шкафы – были заняты клетками, клетушками, аквариумами, трехлитровыми банками, в которых находились хомячьи семьи. Молодожены с хитрыми глазками-бусинками, молодые родители с выводком розового безволосого потомства, целые кланы с родителями, детьми и намечающимися внуками…

– Вы правы, – развела руками я, – мы купили не сто штук. Сейчас у нас… подождите… сто пятьдесят восемь взрослых особей плюс подрастающее потомство. Или я что-то перепутала, и сто пятьдесят восемь было на прошлой неделе.

Он посмотрел на меня так, словно я сообщила, что на завтрак обычно употребляю свежую кровь мадагаскарской жабы.