Кое-что получше

Вовкины родители в очередной раз доверились беспочвенным клятвам своего нерадивого сына и, надеясь поднять его неторопливую успеваемость, вручили ему ко дню рождения сумму, необходимую для приобретения пластинки. В результате мои югославские «Роллинги» были посрамлены французским «Abbey Road», купленным для Вовки его старшим троюродным братом Борей, умудренным дискоманом, глядевшим на нас свысока и лупившим нас по рукам, невольно тянувшимся к Бориным пластинкам. И тут было понеслось! «Abbey Road», предварительно записанный и переписанный всеми, Боря обменял на «Red Rose Speedway» Пола Маккартни. «Red Rose» опять-таки все тщательно переписали на ленту. И Боря, милостиво бравший с собой на тучу Вовку в качестве хозяина без права голоса при обмене, на этот раз порадовал нас неслыханной прежде пластинкой «Дип Перпл» «Who Do You Think We Are» с великолепными и незаслужеино забытыми хитами «My Woman from Tokyo» и «Магу Long».

Засим Борина миссия была исчерпана. То ли он захворал, то ли ему просто было некогда или стало наплевать, а только в следующую субботу Мальбрук собрался в поход самостоятельно — Вовка почувствовал себя вполне оперившимся дискоманом и отправился на тучу без старшего товарища. Предварительно он обратился ко мне с невинной просьбой: не одолжу ли я ему своих югославских «Роллингов» не для обмена, а так, для солидности, все же две пластинки — не одна. Скрепя сердце, я внял его просьбе, снедаемый горькими предчувствиями.

Вечером, когда я пришел справиться о судьбе скромной, но дорогой для меня пластиночки, сердобольные Вовкины родители решительно заслонили своим телом дверной проем и объявили сына уехавшим на всю ночь к родной бабушке. До сих пор не хочется верить, что это было неправдою, но в тот вечер мне показалось, будто из-за приоткрытой двери в Вовкину комнату торчит грустная Вовкина нога. И мои опасения утроились перед лицом неизвестности.

Утром следующего дня (в те годы туча собиралась и в субботу, и в воскресенье) я вошел в сад Вайнера решительным шагом с готовностью узнать всю правду, какой бы горькой она ни была. Справедливости ради замечу, что у меня самого, впервые оказавшегося на туче, слегка поехала крыша и разбежались глаза. Никогда прежде я и представить себе не мог, что на свете существует такое множество пластинок. Они блестели целлофановыми презервативами, переливались всеми цветами радуги. И все же я сумел взять себя в руки и, разглядев Вовку в толпе дискоманое, кинулся иа него, как филин на кролика…

Через час мы сидели в Вовкиной комнате и разглядывали то, во что превратилось наше богатство после нескольких, один другого дурнее, обменов, произведенных моим несчастным другом в состоянии ослепления тучей. Выбор был невелик, и я безапелляционно присвоил в качестве слабой замены навсегда потерянному отцовскому подарку французский «Шокинг Блу». В том, что пластинка эта была не первой свежести, заключалось еще полбеды. Надо было видеть конверт, в котором она покоилась! Задняя его сторона бледно-голубого цвета походила на плохо отпечатанный газетный лист, но все же несла на себе фотофизиономии голландских музыкантов и, похоже, как-то была связана с пластинкой. Зато передняя стенка явно никакого отношения не имела ни к «Шокинг Блу», ни к рок-культуре вообще (хотя к рок-культуре может иметь отношение положительно все, что угодно). С самого начала у меня зародилось подозрение, что я видел использованную для ее изготовления репродукцию в журнале «Огонек». И все это было густо покрыто полихлорвиниловой пленкой по рубль двадцать рулон.

Убитому горем Вовке я предоставил тогда владеть легендарной пластинкой. Это была известная всем опытным завсегдатаям тучи «Party». Конверт — полностью самодельный, изготовленный при помощи красной и черной краски, густо нанесенной на картон в виде уродливой кометы, прорезающей тьму. Все остальное было выполнено в жанре аппликации — по отдельности вырезанные лезвием бритвы названия, черно-белые журнальные фото музыкантов, не опознаваемые из-за плохого качества печати (мы впоследствии чуть не до драки спорили — «Песняры» это или «Самоцветы»), и, наконец, всевозможные «фирменные» нашлепки и наклейки, своим мельканием призванные вызывать почтение к мнимой зарубежности предмета. Помнится, среди этих бумажек была даже этикетка с надписью «Socra» (известная фирма, производящая рыбные консервы). Удивительно, что пластинка, располагавшаяся в ведрах этого доморощенного монстра, не была подделкой — настоящая американская пластмасса! В хорошем состоянии! Последнее, впрочем, легко объяснялось тем, что мало находилось среди любителей рок-музыки желающих слушать записанные на ней американские патриотические песни в исполнении хора a capella. Правда, Вовка слушал и уверял, что ему нравится…