Коэффициент поцелуя

Но может, не по этой причине ему казалось, что он поступает правильно. Может, это казалось ему правильным, потому что он был влюблен.

Он решительно прошагал через пустой дом, выключая по пути свет. Заперев входную дверь, он сунул ключ под коврик, тихонько попрощался и ушел.

Глава 25

Когда наутро Стелла потянулась за очками, ее пальцы наткнулись на листок бумаги. Нахмурившись, она взяла листок и поднесла к затуманенным, опухшим от слез глазам. Чек. Ее чек. На пятьдесят тысяч долларов.

Она села в кровати и дрожащими пальцами провела по бумаге. Что это значит? Почему он не оставил его себе, не обналичил?

В голове зазвучали слова, произнесенные Майклом прошлой ночью.

Я принял твое предложение, потому что хотел помочь тебе.

Не потому, что он хотел быть с ней, и даже не из-за денег, а из жалости.

Потому что она аутистка.

Ужасное чувство ядом разливалось по ее венам, и Стелла прикрыла рот руками, чтобы заглушить звуки, вырывающиеся из горла. Она-то думала, что небезразлична ему. Считала себя особенной. Надеялась, что он сможет тоже полюбить ее. Но всякий раз, когда они были вместе, это было просто из милосердия. Все эти поцелуи, моменты, все это – милосердие. И теперь, сделав доброе дело, Майкл двигался дальше.

Боль обрушилась на нее, разрывая на части, уничтожая изнутри. Она же человек. Если бы она знала, что он чувствует к ней, то никогда бы не озвучила свое предложение. Она не убогая, чтобы брать подачки. Ее деньги ничем не хуже прочих. Почему он просто их не взял?

Со злостью вытирая слезы, Стелла убеждала себя, что она сильнее этого. Она не расклеится из-за человека, которому даже не нужна.

Злобными рывками она застелила постель и отправилась в ванную, чтобы почистить зубы. Она с такой силой работала мятной нитью, что десны закровоточили. Когда ее пальцы сомкнулись вокруг зубной щетки, какое-то безрассудство заставило ее передумать и вместо этого запрыгнуть в душ. Очень тщательно она проделала стандартные душевые процедуры, оттирая себя мочалкой с головы до ног. Стелла не робот и не инвалидка с аутизмом. Она – это она. Полноценная. Она может быть какой угодно. Может сделать себя какой угодно. Может доказать всем, что они ошибаются.

К тому времени, как Стелла вышла из душа, она уже тяжело дышала. Она это сделает, и сделает это как надо. А когда закончит, станет новой, свежей, фантастической. Она заслуживает быть такой.

Девушка вытерлась энергичными взмахами полотенца, намеренно прошла мимо ждущей ее зубной щетки и отправилась в гардеробную, где сняла с вешалки черное платье, которое так нравилось Майклу. К черту кардиган. Пусть все смотрят.

Глядя на себя в зеркале над умывальником, позволив себе наконец почистить зубы, Стелла видела, как сверкают решимостью ее глаза. Волосы на голове были в диком беспорядке, но она не собиралась усмирять их. Она не хотела быть смирной. Другие женщины позволяют эмоциям диктовать действия, влиять на ход дня. Стелла собиралась быть такой же.

Давясь кусочком сухого тоста, она оглядывала дом. И что теперь? Тело изнывало от жажды действий, перемен, разгула. Никакой сегодня работы. Никто не работает по воскресеньям. Люди ходят по магазинам, когда те откроются. Занимаются своими делами. Проводят время вместе.

Но Стелле не с кем было проводить время.

Она села за свой блестящий черный «Стейнвей» и подняла крышку. Машинально начала наигрывать «Лунный свет», но композиция была слишком медленной и романтичной, а еще напоминала о Майкле. Она отошла от нот после первого крещендо. Вместо того чтобы позволить музыке вернуться к нежности, она взяла ноты повыше, наделяя музыку мелодичным надрывом. Горло распирало, а сердце истекало кровью с каждой нотой.

Этого было мало. Она передала фортепиано свою ярость. Быстро стучала по клавишам, и аккорды, словно штормовые волны, бились о скалы. Волна за волной, волны злости. Этого все еще мало.

Стелла сделала кое-что, чего никогда не делала раньше. Она всегда была вежливой. Говорила мягко. Никого не обижала нарочно. Она любила музыку, порядок и повторяющиеся действия.

Она принялась бить руками по клавишам, и из-под пальцев вылетала гулкая мешанина несочетающихся нот. Сумбурный хаос. Громко, громче, еще громче. Снова и снова, до боли в ладонях, до скрежета зубов, пока тело не начало трясти от звуковой перегрузки. Но она только била все сильнее, сражаясь с шумом и с самой собой.

Внутри фортепиано что-то лопнуло, этот звук передался на пальцы Стеллы и поднялся вверх по предплечьям. И лишь тогда она позволила трясущимся рукам оторваться от клавиш. Сняла ногу с педали, и остаточное звучание струн стало затихать. В ушах звенели лишь мучительные трепыхания собственного сердца.

Фортепиано надо настроить.

Об этом Стелла позаботится позже. Скоро откроются магазины, и она отправится за покупками. За парфюмом.