Кофе готов, милорд (СИ)

– Вижу, кто-то объявил войну подонкам, – улыбнулся подросток. – Мне уже боязно за их шкуры, но пригаси пламя, сначала тактическая разведка.

– Кстати, – очнулась я. – Что ты там написал, уникум?

– Не-не-не, ничего, – бумага с надписью «Завещание» исчезла со стола раньше, чем я успела её перехватить. – Это просто коварный план, как сбить с толку врагов и преследователей, если вдруг они сюда проберутся.

– Дай сюда, пока не стукнула! – преодолевая чужое сопротивление, я извернулась и отобрала фальшивку. – Не доводи до греха!

«Завещание. Я, Маргарет Элеонора Амори, изрекаю свою последнюю волю: женить всех. Личные слуги, ввиду подходящего возраста и положения, вступают в союз друг с другом. Кухарке подобает выйти замуж за дворецкого, грум возьмет в жены новую прислужницу. Деду Якиму надлежит особая задача – пленить брачными оковами старую занозу, чтобы духу её на моих похоронах не было. Каждой новой семье выделить четверть моего имущества, хранящегося в банке, а также поровну разделить клятово золото. И объявить всем вольную, освободив от клятв рода, но только при рождении первенцев. Каждого из детей назвать моим именем, на то моя самодурская воля. И вообще, в гробу я вас всех видала. Ваша Гретта».

Глава 24

Столице было тревожно. Расстилаясь ковром домов и зданий, разливаясь людским и каретным потоком, она дышала смесью праздности и волнений, вынуждая сильных бежать в свои крепости, а слабых – тянуться за опиумом.

Самые умные укрепляли личные заставы, скупали припасы и оружие, артефакты и лекарства. Самые храбрые и безрассудные тратили последнее на выпивку, развлечения и продажные «сладости», приятные для тела. Самые бедные и отчаявшиеся оббивали храмовые пороги и паперти, спеша занять свое место в очереди на божественное спасение, соревнуясь в размере читаемых молитв, отдавая последние ярки и футы за надежду. Недовольные пастыри скупо пересчитывали мелкие монетки, жадно шаря взглядами по богатым одеяниям аристократов и предлагая спасение им за пару фионов. Но те, у кого были фионы, верили в меч, а не в бога.

Я дышала столичным воздухом через платок, прикладывая надушенную ткань к изящному носику.

– Почему эти артефакты не запрещены, если так кто угодно может изменить внешность и ничего ему за это не будет? А вдруг мы банк грабить поехали или королевскую сокровищницу, а не в просто архив?

– Потому что во всех более или менее презентабельных местах стоят свои артефакты-считыватели, которые мигом оповещают систему безопасности, сколько и у кого магических безделушек находится на теле или с собой. А для таких серьезных организаций, как банк, внешности мало, нужна еще и подпись, и оттиск фамильного кольца.

– А в архиве таких артефактов нет?

– Не-а, мы же только открытую секцию посетим, в закрытую нас никто не пустит. Там даже если кто-то догадается, всегда можно отмазаться – прыщи скрываю, нос неудачный, глаза косят, а я стесняюсь.

– Ты заметил, что увеличилось количество нищих?

Грязные, оборванные, замотанные в жуткие замызганные тряпки люди сгустились у входов в рестораны, в парках, аллеях и даже на подступах ко дворцу. Огромные голодные глаза взирали на нас из-под каждого платка, обмотанного вокруг всклоченной, наверняка вшивой головы. Я не утерпела и кинула монетку в два ярка босоногому мальчишке, бежавшему за нашим экипажем. Счастливый визг «Спасибо!» полоснул по ушам и Ясень поспешил закрыть окно, демонстрируя окончание благотворительности. Вернее, уже не Ясень, а барон Эрнест де Брессар.

Баронесса Элиза де Брессар не отличалась особой оригинальностью и только томно вздохнула, сетуя на гадких побирушек, смеющих осквернять своим присутствием красивейшие улицы столицы. По крайне мере, я надеялась, что моё поведение выглядит именно так.

– Они были всегда. Просто сейчас очень удобно выйти на чистые мостовые, притворяясь жертвами войны и напоминая людям, что горе может прийти и в их дом. А там и чисто человеческое сострадание подтянется, вместе с упоительным самообманом, что если сейчас помочь попрошайкам, якобы пострадавшим в военном конфликте, то потом кто-нибудь поможет им.

– У меня такое ощущение, что последний раз я была здесь в прошлой жизни.

– Забавно слышать это от тебя. Хочешь, на обратном пути заедем во «Вкус счастья»? Ты же никогда не откажешься от шоколадного эклера.

– Не откажусь, – иногда мне кажется, что только сладости способны оставлять меня на плаву. – Не понимаю, почему у некоторых наших коллег по статусу такие предвкушающе-шакальные лица.

– Они невыразимо рады войне.

– Как возможности заработать?

– И как возможности выиграть маленькую победоносную войну. Хотя маленькой она может быть только, если сейчас прекратится.

– Странно, я была уверена, что это присуще только тем войнам, которые развязываются по нашей… нет, не по нашей, а по инициативе определенной стороны.