Кофе по-венски

И вновь она лишь беспечно рассмеялась в ответ, после чего мы, взявшись за руки, почти побежали к «Лотосу», где все наши планы на вечер, увы, оказались перечеркнуты скучным и нудным типом мсье Лебуа.

Во-первых, как только мы вошли в отель, в холле нам первым делом на пути попалась Моника, о которой я за последние часы успел благополучно позабыть, словно ее никогда и не было на свете. Она остановилась перед нами, воинственно скрестив руки на груди и усмехнувшись алыми губками.

– Ай-яй-яй, никак детки решили уединиться в номере? – она выразительно перевела взгляд прищуренных глаз с мгновенно покрасневшей Жюли на меня. – А мама знает о твоих планах, малыш Ален?

Как хотите, общение с такими персонами я считаю пустой тратой времени. Потому, ограничившись лишь вежливой улыбкой, аккуратно отодвинул нахалку рукой в сторону и, подхватив Жюли за талию, продолжил наше движение к лифту.

– С твоего позволения я передам мамочке, чтобы она тебя не искала, – Моника выкрикнула это нам вслед с ноткой откровенной злости. – Малыш вполне созрел для интима.

К завершению этой зловредной реплики мы благополучно шагнули в распахнувшийся перед нами лифт.

– Ужасно неприятная девица, – проговорила Жюли, прижав ладошки к пылающим алым щекам. – Вчера она весь день не отходила от мсье Лебуа, пела ему дифирамбы и напрашивалась на рандеву.

– Ну, еще бы! – подмигнул я. – Ведь твой шеф – богатый человек. Моника просто обожает именно таких. И, между прочим, свидание у них вчера состоялось, так что, вполне возможно, именно она подпортила ему настроение, потому он сегодня такой недовольный. У нее просто талант портить людям настроение.

Мы вышли на четвертом этаже и неторопливо направились к номеру мсье Лебуа, остановившись перед самой дверью. Тут я решительно положил руки на хрупкие плечи милой Жюли и заглянул в ее немного опечаленные глаза.

– Моя дорогая Жюли, прошу тебя: выкинь из головы все глупости, что говорила эта выскочка Моника! Ты – лучшая девушка на свете, и сегодня мы с тобой совершим романтический променад под звездами Вены. Ну, а сейчас ты быстренько отчитаешься перед шефом об успешной работе в течение дня, а потом спустишься в бар на первом этаже – я буду ждать тебя там. Договорились?

– Договорились.

Она по-детски кивнула, мы поцеловались и, пару раз стукнув в дверь, услышав приглашение войти, Жюли исчезла, махнув мне на прощанье ладошкой. А я, как и было оговорено, спустился в бар отеля.

Надо отметить, в баре я вновь устроился на том же чудесном месте у высоченного окна от пола до потолка, где мог наблюдать за тем, что происходит перед отелем, в двух шагах от центрального входа, а, чуть повернув голову, без малейшего напряжения переключаться на холл перед лифтами. Собственно, мирным наблюдением я и занимался все время ожидания: заказав себе легкое белое вино, то поглядывал в окно, то в холл, то лениво переводил взгляд на посетителей бара, отмечая знакомый мне по кофейному фестивалю народ.

В первые же пять минут передо мной открылось очередное эффектное зрелище прибытия кенийцев: словно продолжение бесконечного африканского шоу, к отелю подкатили на трех такси пять африканочек в ярких платьях-тогах и пятеро парней-барабанщиков в во главе с Куртом Кеннелом – все тонкие и звонкие, с белозубыми жизнерадостными улыбками и украшениями из ракушек и перьев.

Курт был в своем безупречно-роскошном стиле – в белоснежных брюках и рубахе, дочерна загорелый, с ослепительно голубами глазами, он эффектно приобнял своих компаньонов, небрежно позируя перед моментально появившимися точно из-под земли журналистами.

Стоило мне подумать, отчего же среди журналюг нет нахалки Моники, как она немедленно нарисовалась – само собой, первым делом бросившись обнимать мгновенно нахмурившегося Курта, который поспешил отойти от нее за спины своих черных товарищей.

Я усмехнулся. У этой Моники – поистине щедрый темперамент. За неполные двое суток фестиваля девушка успела испортить настроение кофейному магнату Лебуа, подслушать таинственный компромат в компании напившегося до положения риз поляка Тедди и вот, нисколько не притомившись, начинает соблазнять американца из Африки. И слава богу! По крайней мере, оставит в покое нас с Томасом.

Я еще не завершил свои мирные размышления, как где-то на втором плане – за спинами всей яркой толпы африканцев и журналистов вдруг мелькнул смутно знакомый образ: шляпка, светлые волосы, красное платье, изящный силуэт… Ну, конечно же – дама в красном! На этот раз я смог увидеть ее лицо: в течение трех секунд светлоглазая ундина тяжелым взглядом пыталась стереть с лица земли соблазнительно хохочущую в объятиях чернокожего кенийца Монику Левоно, затем резко развернулась и тут же исчезла в толпе перед входом.

Почти тут же я оглянулся в сторону бара и совершенно неожиданно увидел Стефана. Невероятно, но факт: главный шеф кофейного фестиваля, в то время как шоу на площади, судя по появлению Курта и его компании, только-только завершилось, находился в баре отеля, в гордом одиночестве глуша нечто, похожее на виски.