Кофе по-венски

Для особой выразительности она даже пару раз прищелкнула пальцами, подыскивая нужное слово.

– Понимаешь, я вдруг ощутила себя Женщиной с большой буквы – той, что и великая мать, и любовница, и подруга. И все это – благодаря мсье Лебуа. Это потрясающе! Со мной подобное происходит впервые. Я поистине счастлива!

Наконец она повернулась ко мне, взглянув глаза в глаза. И вот тут я реально ощутил себя словно под взглядом строгой матери, которая может приголубить, а может и выпороть за непослушание.

– Самое забавное, что все это открытие пришло ко мне почти сразу после того, как сегодня мы с тобой расстались, – она легко усмехнулась. – Я удалялась от тебя по улице, и все во мне сотрясалось от гнева: ты использовал меня! Просто использовал для каких-то, неважно каких, целей! И вдруг мне на глаза попалось славное личико улыбающегося ангела – это был портик одного из старинных венских домов. Ангел словно подслушал все мысли, что бушевали в моей голове, и едва сдерживал себя, чтобы не рассмеяться. «Ах, моя дорогая, – словно говорил он мне, – ты всерьез увлекаешься мелочами, не замечая главного: тебя любят!»

Жюли многозначительно улыбнулась, глядя на меня как на те самые «мелочи», о которых вещал ей ангел. Согласитесь, не слишком приятно услышать, подобное признание от сердечной подруги.

– То есть ты хочешь сказать…

Она не дала мне договорить, многозначительно вздернув брови и продолжив свой монолог, словно и не слыша меня, грешного.

– То есть я хочу сказать: мсье Лебуа… то есть Макс меня любит. Полагаю, он сам это понял только после этих дней, наполненных тревогой и страхом перед шантажом аморальной девицы.

Неплохо сказано: шантаж аморальной девицы. Как будто она пыталась шантажировать драгоценного Макса невинными картинками. Я уже собирался выразительно ухмыльнуться и слегка намекнуть на главный сюжет тем самых картинок с ее дорогим Максом в главной роли, как Жюли в очередной раз прервала мою так и не начавшуюся реплику, произнеся тоном, каким судья выносит приговор:

– Словом, мой дорогой Ален, я должна сообщить тебе: буквально пятнадцать минут назад мне сделали предложение, и внезапно я ощутила себя счастливейшей из женщин! Скоро я стану мадам Лебуа. Именно поэтому уже сегодня вечером мы с Максом покидаем Вену – едем в Париж для того, чтобы подготовиться к нашей свадьбе. Сейчас он отправился за разрешением в полицию – полагаю, его не посмеют задержать на все время следствия…

Потенциальная мадам Лебуа скрестила на груди руки, улыбнувшись очаровательной улыбкой.

– Надеюсь, ты не сильно расстроился, мой дорогой друг?

Дорогой друг постарался улыбнуться как можно более жизнерадостно и непринужденно в стиле «Да здравствует свобода!».

– Чертовски рад за тебя, дорогая Жюли! – от полноты чувств я горячо взмахнул руками. – Я, разумеется, в тебя немного влюблен, но, должен чистосердечно признаться, жениться в ближайшее десятилетие не собираюсь. К тому же по части счета в банке мне с Максом Лебуа, увы, не сравниться.

– Перестань иронизировать, Ален! – улыбнулась Жюли все той же блаженной улыбкой. – Разумеется, это неплохо, что Макс далеко не беден, но, поверь мне на слово, не в деньгах все дело.

– Разумеется, – сурово сдвинул я брови. – Я понимаю, что все дело в большой и чистой любви. Это каждому видно не вооруженным взглядом.

Вот тут она слегка рассердилась, гневно блеснув на меня глазками.

– Думай, что тебе угодно, а я его люблю!

– Конечно, я верю, моя дорогая! Макс – парень видный. Конечно, по возрасту годится тебе в отцы, но…

Она решительно поднялась, одернув платье.

– Все! Я сделала тебе сообщение, осталось только распрощаться. Пока, Ален! Желаю тебе встретить твою вторую половинку.

Я тоже поднялся и любезно поклонился.

– Благодарю! – каюсь, тут из меня начала извергаться ядовитая желчь. – Свою вторую половинку я давно встретил, просто мы решили пожениться немного попозже, нагулявшись вволю, – как я гульнул с тобою в Вене, за что, кстати, мое отдельное тебе спасибо.

Жюли в очередной раз окинула мне гневным взглядом, молча кивнула и исчезла в глубине домика фирмы ее любимого Макса. Сами понимаете, мне только и оставалось, что с достоинством удалиться, что я и сделал.

Поначалу я направился было к нашим домикам, но, внезапно ощутив отчаянную боль там, где сердце, решительно развернулся, зашагав в прямо противоположную сторону. В считаные минуты я пересек Цветочную площадь и направился плутать по улочкам и переулкам старой Вены.

Внутри меня с оттенком тоски и печали негромко заиграл венский оркестр, красиво и непринужденно выводя изящную мелодию турецкого марша Вольфганга Амадея Моцарта. Я шел, брел, в такт звучавшей во мне музыки, а в неуправляемой памяти то и дело всплывали отдельные картинки венской счастливой ночи с голубоглазой Жюли в главной роли.