Кофе с перцем и солью

— Вы правы. Не смеем навязывать свое общество, — высокопарно заявил Кларк, надувая гладко выбритые щеки. — Но прошу вас не беспокоиться: место, откуда мы будем следить за особняком, совсем недалеко, при необходимости мы придем на помощь в течение одной минуты.

— Замечательно, — я с трудом сдержала зевок и вновь наградила всех присутствующих благожелательной улыбкой хозяйки кофейни. — Позвольте еще раз выразить свою благодарность… — маленькая, но выразительная пауза. — Время позднее, господа.

К счастью, больше намеков не понадобилось. «Гуси» откланялись и отправились в засаду, вести наблюдение — надеюсь, они действительно будут поблизости. Слуги под руководством Стефана быстро разошлись. Кто-то вернулся в особняк, кто-то предпочел переночевать у себя дома. У самых дверей я распрощалась с Георгом и Роуз, взяв с кофейного мастера клятвенное обещание доставить миссис Хат домой в целости и сохранности. Кондитерша напоследок обняла меня, а Георг еще раз попросил быть осторожней и не открывать двери комнаты, не убедившись, что за ними нет злоумышленников.

Все это время Мэдди тенью стояла у меня за спиной, держась за юбку. Казалось, девочка о чем-то раздумывала, и эти мысли ей не нравились.

В спальне меня поджидал неприятный сюрприз.

— Здесь кто-то курил? — с подозрением поинтересовалась я, принюхиваясь. Магда с огорченным видом размахивала полотенцем. Окна были открыты настежь.

— Ваша спальня была закрыта, мисс Виржиния, и никто не входил, — чуть ли не всхлипывая, откликнулась горничная. — Небом клянусь!

Мое отношение к неприкосновенности именно этих покоев объяснялось тем, что я частенько работала с документами не в отцовском кабинете, а здесь, в спальне. По моей просьбе рядом с окном установили письменный стол, а в стену врезали сейф для бумаг. Ключи я постоянно носила с собой, а дубликат хранила в шкатулке для швейных мелочей среди мелкого железного хлама. Плохая страховка от воров, но дома на Спэрроу-плейс никогда не грабили.

Слуги знали, что переступать порог моих покоев без разрешения чревато увольнением без рекомендаций, и благоразумно воздерживались от провокаций.

— Я верю, что ты не виновата, Магда, — у меня вырвался вздох. — Оставь. Приготовь лучше другую спальню, одну из гостевых или ту, которая принадлежала леди Милдред. Здесь спать невозможно, завтра встану с мигренью.

— Мисс Виржиния, вы не сердитесь? — немного опасливо спросила Магда и шагнула к двери, на ходу складывая полотенце.

— Не сержусь, — нетерпеливо махнула я. — Магда, будь добра, займись делом. У меня был тяжелый день…

Кто там надымил трубкой в спальне или, что вероятнее, кто оставил открытым окно, через которое налетел дым, было уже неважно. Усталость за день накопилась неимоверная. Пересилив себя, я постаралась вникнуть в ответ Хаммерсонов, в котором глава семейства вновь просил об отсрочке платы. Положение было тяжелое. Миссис Хаммерсон только-только оправилась от родов, с наличными деньгами в доме было негусто… Вот же послало небо арендаторов! И как отец со всем этим справлялся? У него плату не задерживали ни разу, чувствовали, что малейшее нарушение сроков — и вся семья на улице окажется.

А я не могла выгнать несчастных фермеров с участка, зная, что тогда бездомными окажутся ослабевшая после родов женщина с младенцем на руках и трое малолетних детей.

Похоже, придется дать еще отсрочку. Но если и осенью мистер Хаммерсон не найдет денег, надо будет расторгнуть контракт. Пусть отправляет жену с детьми к родственникам, а сам ищет работу по способностям, если уж справиться с фермой не может. А мне нельзя заниматься подобной благотворительностью, если я хочу, чтобы Эверсаны и дальше преуспевали. Раз проявишь слабину — все время на шею будут садиться…

Мэдди тронула меня за плечо. Я вздрогнула, и листочек с черновиком предупреждения спланировал на ковер.

— Что такое, дорогая? — устало спросила я, потирая виски. Надо же, чуть не заснула в кресле…

Мадлен ловко наклонилась за упавшим листочком, забрала у меня остальные и с решительным видом сложила обратно, в обитую кожей шкатулку для документов. А потом развернулась и, пылая праведным гневом, состроила такую физиономию, что даже сонливость отступила:

— Считаешь, что я веду себя неправильно?

Она возвела очи к потолку, потом обличающе ткнула пальцем в шкатулку, в меня и прикрыла ладошками глаза.

— Слишком много работаю с письмами? — Мэдди истово закивала, бурно жестикулируя. — Мадлен, милая, если я оставлю это на управляющего, то Хаммерсоны в два счета окажутся на улице. Он не будет размышлять, а просто найдет более надежных арендаторов…

Мэдди фыркнула и сложила руки на груди. Под деланным возмущением проступала жалость и тревога.

— Все не так плохо, — я устало улыбнулась. — Мне не в новинку работать допоздна… Обычно я занимаюсь корреспонденцией прямо в спальне, перед сном, поэтому о моих ночных бдениях мало кто знает. Это сейчас из-за запаха пришлось уйти в кабинет… Что-то еще?

Она кивнула, а потом сложила ладони лодочкой и поднесла к лицу, будто умывалась. И — тут же пристроила их под щеку и склонила голову на бок.