Кофе с перцем и солью

— Добрый день, мистер Калле. О, а эта прекрасная юная леди рядом с вами — неужели…

— Да, моя новая вдохновительница, — жеманно улыбнулся художник. Имея от природы весьма неприметную внешность — средний рост, правильные, но мелковатые черты лица, волосы невнятного русого оттенка, Калле вовсю потакал своей склонности к эпатажу. Первым и любимым способом взбудоражить общество для него было устроить у себя на голове какое-нибудь безобразие — малинового, синего, салатного цвета… И где только краски брал — не иначе, в своей мастерской.

А вторым — завести новую любовницу.

— Счастлив представить вам мисс Анну Брумсток. Даму моего сердца… на этой неделе.

Смущенная, краснеющая от неприкрытого цинизма слов, еще более очевидного от манерных интонаций, девушка терзала в руках дешевенькую сумочку. Кажется, Эрвин опять выбрал себе в пассии простую горожанку — на этот раз светловолосую и высокую. Интересно, знает ли она о репутации художника? А если знает, то почему составляет ему компанию? На легкомысленную вертихвостку мисс Анна вовсе не была похожа — скорее, на единственную дочку какого-нибудь богобоязненного лавочника.

— Рада видеть вас в «Старом гнезде», — с искренней теплотой улыбнулась я парочке, немного жалея бедную девчушку. Кажется, ей едва шестнадцать минуло… И сразу попасть в ловкие руки Эрвина! Впрочем, возможно Анне повезло — художник всегда был до крайности щедр со своими любовницами. И не о деньгах речь — о внимании, переходящем почти в поклонение. За внешним цинизмом Эрвина прятался океан страстей — каждую свою «даму сердца» он любил всей душой, при этом прекрасно отдавая себе отчет, что чувства его быстротечны. — Мистер Калле…

— Сколько раз я просил вас звать меня просто Эрвином…

— Эрвин, вам — как обычно, или предпочтете сегодня попробовать что-то новое?

— У меня достаточно свежих впечатлений, — подмигнул мне голубоглазый художник и галантно склонился над ладошкой своей спутницы. От едва ощутимого прикосновения губ девица вспыхнула и стыдливо потупилась. Думаю, она разрывалась между двумя желаниями — отдернуть руку… и самой наклониться к устам возлюбленного. — Так что — как обычно. Буду благодарен вам за кофе с лимоном и льдом, леди Эверсан, а для моей милой — что-нибудь горячее, сладкое и похожее на меня, — кокетливо закончил он, поправляя пальцами выбившуюся прядь — на сей раз снежно-белую.

— Думаю, «Ванильный соблазн» со взбитыми сливками вам подойдет, мисс Брумсток, — улыбнулась я, подтрунивая над обоими — и над слащавым художником, и над его подругой. — Прошу, присаживайтесь.

Эрвин улыбнулся, послал мне веселый взгляд из-под приопущенных ресниц — и вместе с Анной отправился в «кабинет» — так называли в кофейне отдельный столик за ширмой.

Когда Мадлен приносила заказ, я позволила себе прогуляться вместе с нею к художнику — и немного пошалить, спросив шепотом:

— А где ваша прежняя дама, Эрвин?

На что художник совершенно серьезно и так же тихо — не приведи Создатель, Анна услышит — ответил мне:

— А кто ее знает. Делась куда-то… А вы метили на ее место, леди?

Улыбнувшись про себя — люди искусства такие ветреные, а уж Калле и вовсе неисправим — я пожелала паре уютного вечера и вернулась на свое место, к камину.

До вечера время пролетело незаметно. Едва успел выйти жеманный художник со своей наивной подругой, как колокольчики вновь зазвенели, оповещая об очередном госте. На сей раз это оказался лорд Томпсон с супругой и прелестной маленькой дочерью. Они сели в общем зале и заказали по чашечке самого простого кофе и целое блюдо всевозможных сластей.

Минуло четыре пополудни — и постепенно «Старое гнездо» начало заполняться. Публика сегодня подобралась на редкость разношерстная — журналист, поэтесса с мужем, несколько представителей знатных фамилий, владелец самой большой мануфактуры в городе… И все, как один, выбрали именно общий зал. Через некоторое время не без моей помощи завязалась непринужденная беседа сначала между двумя ближайшими столиками, потом в обсуждение включились соседние… Благо постоянные клиенты уже давным-давно успели перезнакомиться между собою и порой встречались даже за стенами кофейни. Ну, а когда речь зашла о последних новостях, то многие попросту пересели за общий стол в центре, а уж прислушивались к разговору так точно все.

—… пожар на Роук-стрит, вы слышали? В газетах пишут, что в тюрьме обрушилась целая стена и заключенные разбежались по городу! Как чумные крысы! — экспрессивно жестикулировала поэтесса. В пальцах был зажат мундштук с погашенной сигаретой — курить в моей кофейне было не принято, но отделаться от привычки держать табак поблизости Эмили Скаровски никак не могла. — Бромли скоро захлебнется в преступлениях, помяните мое слово!

— Ну, дорогая, я не думаю, что… — начал было ее муженек, но умолк под насмешливым взглядом журналиста: