Кофе в постель, пожалуйста!

— Конечно. — Подойдя к кулеру, я наполнила пластиковый стаканчик и подала его раскисшей коллеге. — А он не пришел?

— П-пришел, — опровергла мое предположение Юля и сделала жадный глоток, после чего продолжила. — Только вместо того чтобы задания выполнять, материться начал. Ну и… обзывать по-всякому. Даже вспоминать не хочу!

Могу себе представить. Этот мелкий говнюк во время нашей последней беседы предложил мне отсосать у него, устроив фейерверк на большой перемене. После чего услышал, что для фейерверка ему надо бы подрастить фитилек, да и с большой переменой он явно себя переоценил. Но если с меня хамство школьника как с гуся вода, то для эмоциональной Юли подобные нападки ножом по сердцу. А дети чувствуют слабину и любят по ней потоптаться. Особенно жестокие дети.

— И не надо, не вспоминай, — поддержала я девушку, чуть сжав ее руку в ободряющем жесте. — Нечего на дурака внимание обращать.

— Как не обращать, когда из-за него Игоря увольня-а-ают! — завела прежнюю пластинку англичанка, и я протянула ей новую порцию салфеток. — То есть из-за меня-а-а!

— Так из-за него или из-за тебя? — уточнила я, не сумев до конца скрыть в своем голосе саркастические нотки, которые, впрочем, никто не заметил.

— Из-за на-а-ас! — подвела итог Юля и громко высморкалась. — Я ему написала, попросила о помощи. А когда он в кабинет вошел, Горный… в общем… Игорь ему сразу в глаз дал, и теперь…

— И теперь Игоря увольняют. Ясно. — Я выпрямилась и с жалостью посмотрела на съежившуюся девушку с высоты своего роста. — Юлия Игоревна, а администрация в курсе всей этой истории?

— К-конечно, меня в тот же день к директору вызвали, как только отец Горного в школу пришел, — пролепетала учительница.

— А с родителями Димы вы разговаривали?

— Нет, зачем? Я просто рассказала все, как было…

— Понятно, — коротко бросила я. — И в профсоюз, видимо, вы тоже не обращались.

— Я в нем не состою… Да и чем бы он смог помочь?

— Возможно, ничем, — согласилась я, затем забрала из рук Юли пустой стаканчик и бросила его в мусорку. — Но вы могли попытаться. Могли за эти три дня попробовать как-то помочь человеку, который встал на вашу защиту. Могли не просить помощи у него, а справиться с восьмиклассником собственными силами. А могли вообще не идти в педагогический, чтобы никогда не сталкиваться с подобными проблемами.

— Хотите сказать, я плохой учитель? — нахмурилась Юля, на лице которой мигом просохли слезы.

Я покачала головой и тихонько вздохнула. Вечно с этими молодыми специалистами одно и то же. Накупят методичек и думают, что способны даже глухонемого научить читать. А потом попадают в суровую российскую действительность и мелодия школьного вальса, играющая в их головах, приобретает звучание хардкора.

— Это не так, вы хороший педагог. Но за два года могли бы и понять, что все ваши действия имеют серьезные последствия. Недавно в соседней школе дежурный учитель отошел в туалет, а мальчишки в это время подрались, в результате чего один из них виском ударился о радиатор. Мальчик погиб, учитель под следствием. Жалко ребенка? Конечно, но его не вернешь. А в прошлом году в одной гимназии был скандал, когда родители возмутились фотографиям учительницы в купальнике. Не на официальном сайте, а просто ВКонтакте, где молодой педагог общалась с друзьями. Раздули такую шумиху, что всех педработников обязали удалить аккаунты в соцсетях. Противоречит Конституции? Разумеется, но это реалии, с которыми мы вынуждены мириться. Можно даже не ходить далеко за примером: психолог из первого филиала уволился, как только узнал, что двое школьников связались с «Синим китом». Трусливо? Да, зато безопасно, если не хочешь отвечать за жизни глупых подростков.

— Зачем вы мне все это говорите? — прошептала Юля, подняв на меня затравленный взгляд. — Что я, по-вашему, должна сделать?

— Мне вы ничего не должны, — сказала я, уже подходя к двери. — А вот для себя вам давно пора определить линию поведения: вечно звать на помощь других и держать наготове носовой платочек или все же завоевать авторитет учеников и коллег собственными силами. Просто помните, что ответственность придется нести за любое решение.

Я вышла, оставив в учительской свой чай, печенье и хлопающую глазами англичанку. Да, я злая. Но что поделать, день сегодня не задался с самого начала. А мягкотелые плаксы вызывали у меня раздражение чуть ли не с детства.

Сама не заметила, как ноги понесли к кабинету истории. Очнулась уже перед едва приоткрытой дверью, за которой был виден край стола и сидящий за ним мужчина. Точнее, его половина в виде левой ноги в черном ботинке и руки, свисающей с подлокотника кресла. Как будто набирается сил перед битвой.

Вот спрашивается: чего я сюда пришла? Поддержать? Посочувствовать? Извиниться за слова, в запале произнесенные утром? Или, может, проверить на вшивость? Тихонько прислонившись к стене, я достала телефон и быстро набрала своему самому загадочному собеседнику: «Можешь ответить на один вопрос? Только честно».