Кофе в постель, пожалуйста!

Ноги сами понесли меня в сторону любимой кофейни. Нырнув под светящуюся в темноте вывеску, я зашла в заведение, которое давно полюбила за уютную, почти домашнюю атмосферу, а главное — за отличный кофе в исполнении бессменного бармена, каким-то чудом извлекавшего божественный напиток из обычных зерен и стандартного автомата.

Я прошла к своему любимому столику в углу, по пути махнув рукой мужчине, облюбовавшему местечко по соседству. Каждый раз, когда захожу в кофейню, он здесь. Сидит, обложившись какими-то бумагами, карандашами и водрузив ноутбук посреди вечного творческого беспорядка. Не удивлюсь, если узнаю, что этот стол странный посетитель взял в долгосрочную аренду, а под креслом у него припрятана подушка и теплое одеяльце. Иногда мне становится любопытно, кем же он работает. Однако чувство такта, пусть и не врожденное, но с самого детства крепко вбитое отцовским ремнем, не позволяет подглядывать и лезть с неуместными вопросами.

Сегодня, как и всегда, мужчина приветствовал меня в ответ, задумчиво наклонив голову. Голова, кстати, симпатичная: с худым породистым лицом, коротко стрижеными висками, посеребренными сединой, и внимательным, умным взглядом за стеклами очков. На вид загадочному завсегдатаю около сорока, но сорока-в-очень-хорошей-форме, которые заставляют меня, проходя мимо, распрямить спину и ненароком поправить прическу.

Процокав каблуками к своему привычному уголку, я поймала вопросительный взгляд бармена, будто уточнявший: «Вам как обычно? На мой вкус?» Легкий ответный кивок он явно интерпретировал правильно, потому что через пару минут передо мной стоял восхитительный капучино, источавший приятный, но незнакомый запах. Я принюхалась — что-то спокойное, с легкими травяными нотками. Не могу перестать удивляться, как тонко этот человек чувствует настроение посетителей.

Удобно расположившись в кресле, я пила кофе, блуждая взглядом по высоким стеллажам с книгами. Расставленные на полках, лежащие стопкой на низком комоде, а кое-где на столах и даже стульях, они сильно выделяли это место из числа современных заведений и производили странное впечатление на неискушенного посетителя. Вероятно, часть клиентов отпугивала кофейня, больше похожая на библиотеку. Для меня же это малолюдное и по-особенному уютное местечко стало почти родным.

Зажмурившись, я погладила гладкие корешки, выстроенные на ближайшей полке, и вслепую вытащила небольшой томик. А когда открыла глаза, увидела, как с обложки потрепанной «Книги пути и достоинства» на меня взирает черно-белый портрет Лао-Цзы. Китайский мудрец смотрел понимающе и снисходительно, разве что не покачивая головой на безобидную детскую выходку. Подмигнув гению, возведшему лень в разряд жизненной философии, я наобум раскрыла его труд и ткнула пальцем в середину страницы.

«Я не желаю быть гордым, как драгоценный камень, — гласили выпавшие мне строки. — Также я не желаю быть презираемым, как дикий камень». Усмехнувшись, закрыла выпавшую мне сегодня книгу и отодвинула ее на край стола — пусть радует своим успокаивающим видом, а не содержимым. Хотя в чем-то основоположник даосизма был, безусловно, прав: путь человека извечно сводится к поискам золотой середины. С этим у меня всегда были проблемы.

Я пила кофе, поглядывая в темное окно, и медленно уплывала сознанием куда-то в осенние сумерки, ощущая себя рекой, спокойно и плавно катящей свои волны за грань этого мира. И чем дальше текли мои раздумья, тем отчетливее я понимала, что чашке кофе в руках, да и самой жизни не хватает какой-то остринки. Мысли об излишней размеренности и предсказуемости дней мелкими рыбешками выныривали из глубины сознания, и почти тут же скрывались под гладью самообмана. Как вдруг будто кто-то бросил в реку камень и по воде пошли круги — «вжж» браслета вернуло меня к действительности.