Кофейные истории

– Вам виднее, мистер Норманн. Если на этом всё, то прошу вас покинуть мой дом – у меня множество неотложных дел, да и у вас, полагаю, тоже.

Но, конечно, Эллис не позволил мне просто так уйти. Не такого сорта был этот человек – если уж ему что-либо требовалось, он получал желаемое любой ценой, не особенно считаясь с приличиями, чужим мнением и даже с законами.

– Да постойте же! – Детектив схватился за верх моей юбки, и дымчато-зелёный лен с золотой нитью предупреждающе натянулся. – Выслушайте меня! Я, право, не знаю, за что вы на меня дуетесь, леди Виржиния, но готов принести вам самые искренние мои извинения – хоть бы и на коленях, на площади перед вашим особняком, при всём честном народе.

– Не утруждайте себя, – торопливо откликнулась я, пытаясь выдернуть юбку из цепких пальцев детектива. С него сталось бы выполнить обещанное, а мне это было ни к чему.

– Так хоть скажите, на что вы сердитесь! – Глаза Эллиса казались сейчас пронзительно-голубыми, как весеннее небо где-нибудь в провинции, вдали от фабричных труб Бромли, и такими же невинными. – Неужели я оскорбил вас после вечера памяти Мореля? – Я поджала губы, не собираясь жаловаться, но взгляд сказал за меня всё. – О, так значит, я угадал. А мне-то казалось, что вам просто нездоровится, – тяжело вздохнул Эллис. – Честно говоря, я тогда был слишком увлечён разработкой версии о причастности Палмера к нашему делу и не слишком-то следил за своими манерами. Но, право, я ни за что не захотел бы вас обидеть, Виржиния, – проникновенно произнёс он и отвёл взгляд. – Судите сами. Разве разумно с моей стороны было бы ссориться с графиней? Даже если отбросить в сторону личные чувства, а я вас глубоко уважаю за ум и характер – и, конечно, восхищён вашей красотой… Словом, даже если отбросить это, остается чистая выгода от знакомства со столь влиятельной особой. Помощь, которую вы оказываете мне в расследованиях, воистину неоценима. Без ваших связей и, что греха таить, средств я бы не сумел раскрыть ни дело об убитых дочерях баронета Куиннсли – да, да, то, для которого я брал платье мисс Мадлен, – ни поймать сумасшедшего, который охотился исключительно на седых джентльменов, питающих страсть к театру… Леди Виржиния, не держите на меня зла! – Ошеломлённая потоком уверений и комплиментов, я не заметила, как Эллис выпустил мою юбку, но завладел рукою, и теперь осторожно, будто успокаивая пугливую зверушку, поглаживал раскрытую ладонь кончиками пальцев. – Честно сказать, я с юности отличаюсь тем, что не всегда способен осознать, почему людей обижают те или иные слова. Прийти к этому знанию логически – могу, но вот прочувствовать – увы. А потому просто скажите, какие мои слова показались вам оскорбительными, и я никогда больше их не произнесу.

После такой впечатляющей речи вспоминать, с чего начиналась наша ссора, было до крайности глупо. К тому же Эллис, по всей видимости, не лгал – он действительно упорно не понимал, что меня обидело… Кроме того, я чувствовала, что сейчас он во мне нуждался.

Или в моих деньгах.

– Отпустите мою руку… Эллис. – Я колебалась всего секунду, но все же сменила гнев на милость. Детектив, услышав свое имя вместо прохладного «мистер Норманн», просиял. – Извинения приняты, а что до причины… Позвольте мне умолчать. Теперь же присядем. Расскажите, что за дело вас привело в мой дом.

– Расследование, конечно, – улыбнулся Эллис и начал рассказ. Выяснилось, что за то время, пока я держалась в стороне, следствие продвинулось ненамного.

Тем же вечером, когда мы расстались, детектив в компании Эрвина Калле отправился в апартаменты загадочной «невесты» Мореля. Тёмные пятна на полу оказались именно пятнами крови.

– Реакция с перекисью водорода, Виржиния, реакция с перекисью водорода, – наставительно произнес Эллис и добавил с сожалением: – Правда, сказать, была ли эта кровь человеческой или, скажем, коровьей, я не могу.

Детектив тщательно осмотрел комнаты, однако не обнаружил больше следов, указывающих на вероятное убийство. Конечно, на первый взгляд все смотрелось крайне подозрительно. Беспорядок можно было бы принять за признак яростного сопротивления жертвы. Отсутствие ценностей – украшений, денег и манто из белой лисы, которое Морель по словам художника, дарил «невесте» – могло указывать на преступление, совершенное с целью наживы. Но разгром царил везде, а не лишь там, где обнаружились подозрительные пятна. Да и к тому же пропали не только ценные вещи, но и мелочи, вроде нательного белья, повседневной одежды и духов – конечно, кое-что осталось, но в количествах, явно не соответствующих нуждам молодой и неплохо обеспеченной женщины.