Кофемолка

— Всем козням козни, — ответила Нина, запуская свое творение через стол. Это было подобие листовки. Она изображала гигантский бумажный стакан кофе, перечеркнутый и заключенный внутри знака «Стоп» в стиле логотипа «Охотников за привидениями». На стаканчике виднелся знак доллара, и множество долларов поменьше сливались в пар, исходящий из-под крышки.

Стакан давил своим дном человеческую фигурку, причем давил довольно реалистично. Бедняга, почти раскромсанный надвое, все еще пытался удержать на весу другую, маленькую чашку кофе. Лозунг на поперечной перекладине знака гласил аккуратно выписанными трехмерными буквами: «НЕТ КОРПОРАТИВНОМУ КОФЕ». Внизу шел текст.

КИПИТ наш разум возмущенный от информации об открытии кафе сети «Дерганый Джо» в нашем историческом уголке Нью-Йорка. Нижний Ист-Сайд — одна из последних гаваней для новаторского малого бизнеса. «Дерганый Джо» с циничным безразличием к истории и традициям грозит отнять средства к существованию у самых дорогих нам независимых предпринимателей и таким образом разрушить саму ткань нашего сообщества. ПРОТЕСТУЙ! Вынь свое рыло из корпоративного корыта! Бойкотируй поточный кофе! ОТСТОИМ НАШУ ТЕРРИТОРИЮ!

Более внимательное ознакомление с листовкой принесло еще уйму чудесных деталей. Позади гигантского стакана Нина искусно вывела доску с прейскурантом, на которой якобы мелом были указаны размеры кофе («Ведро», «Бадья» и «Цистерна») и соответствующие им цены: «$$$», «$$$$» и «$$$$$».

— Ну, — спросила Нина, — что думаешь?

— Это твой внутренний популист? Приятно познакомиться.

— Серьезно. Ты все-таки критик.

Я еще раз посмотрел на листовку.

— В первую очередь я не уверен по поводу фразы про рыло и корыто. Она создает неверный эффект. Ты называешь читателя свиньей.

— Разумно, — это был классический Нинин ответ, передающий одновременно два послания: что она а) признает свою ошибку и б) не собирается делать абсолютно ничего, чтобы ее исправить. — Что еще?

— Ну, это вопрос точки зрения… — я прочистил горло. — Но хотя основной… идеей этого манифеста является апелляция к антикорпоративным чувствам, чрезмерное изобилие долларовых знаков в твоем рисунке наводит на мысль, что кофе в «Дерганом Джо» несусветно дорог. Мне не нужно тебе напоминать, что мы берем пять долларов за чашку мокка. Во-вторых, мы все-таки не со «Старбаксом» имеем дело. Это региональная среднезападная сеть, открывающая вторую или третью франшизу в Нью-Йорке. Так что я не уверен, что лексикон а-ля Сиэтл [58] уместен для этого случая. И наконец, все это мероприятие может превратиться в бесплатную рекламу нашего противника. На данный момент в нашем квартале только мы знаем, что они скоро откроются. Далеко не факт, что после раздачи листовок люди поддержат твой бойкот. Зато все, бесспорно, будут проинформированы о том, что за углом у них скоро появится «Дерганый Джо».

Если бы я следил за выражением лица моей жены, а не просто наслаждался своими авторитетными трелями, я бы заметил, как оно становится из воинственного разочарованным, а из разочарованного — разъяренным. Мне следовало бы остановиться на разочарованном. Не сказав ни слова, Нина вырвала листовку у меня из рук и направилась к двери.

— Ты куда?

— К ближайшему ксероксу, а ты — высокомерный демагог.

— Подожди. Милая. Пожалуйста. Подожди. Извини.

Я подбежал к Нине и попытался схватить ее за руку. Разумеется, в этот самый момент в кафе кто-то вошел.

— Але, вы открыты? — спросил посетитель.

— Конечно, — сказал я, проскальзывая обратно за прилавок. — Что вам предложить?

Предлагать пришлось кофе со льдом, много молока, много сахара. Заказ профана. Не глядя на посетителя, который отметился в углу моего поля зрения как пастельная клякса, я зачерпнул пластиковым стаканом лед из специального холодильника, стоящего у нас под прилавком, и с отвращением пустил по леднику лавину кофе. Кофе теряет свою темную прозрачность, свое благородство при первом же соприкосновении со льдом, превращаясь из жидкого оникса в какое-то гнедое убожество. Я сунул стакан покупателю и предложил ему добавить молоко и сахар самому. «У каждого свое представление о том, что такое много, — объяснил я. — Лучше не быть слишком самонадеянным, так ведь?» Это предложение быстро становилось моей дежурной фразой. Я мимолетно удивился тому, что у меня уже набралась пара своих фраз, зачатки репертуара. Не превращусь ли я в «колоритного» баристу, который громко приветствует постоянных посетителей, выкрикивая прозвища, которыми сам же их наградил?