Когда ад замерзнет

Хорошо, что сейчас не зима, а скоро будет и совсем тепло, побуду пока без стекол.

Стеклянная пыль осела на каминной полке, на паркете, на коробках с моими вещами, на раскладушке — страшно подумать, что было бы, если бы я не ушла спать в кладовку. Осколки накрыли бы меня полностью, и просто порезанными ногами дело не обошлось бы.

— Или ты сейчас откроешь, или я буду стучать, пока не сбегутся все.

Настырная, гадина. Ладно, открою, иначе сюда и правда сбежится весь дом.

За дверью обретается какая-то гражданка в халате и бигуди. Типичная домохозяйка. Господи, да кто сейчас накручивает волосы на бигуди!

— У тебя кровь.

Ну да, а я вот и не знала.

— Погоди, я аптечку принесу.

Она развернулась и ушла, а я стою дура дурой — вот только что она колотилась в мою дверь, а теперь вильнула хвостом, и нет ее.

А кровь из ноги не унимается, как назло.

Я сажусь на ступеньки, смахнув стекла лысым веником, — стоять что-то совсем невесело. И как я все это приберу, понятия не имею. Но, знаете, есть у меня один метод насчет того, как сделать любую монотонную работу качественно. Нужно взяться с самого края и потихоньку продвигаться вперед. Вот в данном случае я стану по одному осколочку осторожно подбирать и складывать в ведро, стараясь ничего не пропустить, а освободившееся место подтирать влажной тряпкой, и когда чистая полоса окажется шириной в пару метров, отдохну — почитаю книжку, выпью чаю, и потом снова возьмусь за уборку. И до ночи справлюсь обязательно.

Этот метод действует не только при уборке, а и вообще при любом деле, которое делать неохота, лень или страшно, а непременно надо.

Здоровенный мужик открывает дверь и вталкивает в комнату троих подростков и зареванного пацана лет семи. Моя квартира начинает напоминать детскую комнату милиции.

Вслед за этой живописной группой в комнату входят барышня в бигуди и пожилая тетка с сухим темным лицом и тонкими руками, которая тут же, ни слова не сказав, принимается снимать повязки с моих ног.

— Завязала, чем попало. — Теперь она ворчит, разматывая импровизированные бинты. — А вот тут дело плохо, придется зашивать.

На меня, похоже, никто внимания не обращает. Мужик тряхнул самого высокого подростка и заставил его повернуться ко мне.

— Смотри. — Его ярость, похоже, сгустила воздух до консистенции кипятка. — Все смотрите, и ты, Миша, тоже смотри, не смей отворачиваться.

Мелкий попытался отвернуться, хныча, и тетка в бигуди сделала шаг в его сторону, но мужик жестом остановил ее.

— Не вмешивайся, Роза. Пусть смотрят на результат своего хулиганства. — Он снова тряхнул старшего. — Вы человека искалечили, а могли и убить. Лутфие Алиевна, повреждения серьезные?

— Левую ногу придется зашить, само это не заживет. — Докторша поднялась. — Сейчас схожу за инструментами и лекарствами. Прибрать бы тут…

— Сейчас приберем. — Дама с экзотическим именем Роза, оказывается, принесла с собой большую щетку на длинной ручке и жестом остановила запротестовавшего было мужика. — Погоди, тетя Лутфие придет, ей и расположиться негде будет. Саша, ну-ка мигом домой и принеси два табурета, маленький и большой.

Ребята, я вам всем не мешаю?

— Нет, погоди. — Мужик нависает над пацанами гневной скалой. — Я хочу понять, зачем вам, дебилам, это понадобилось.

Они считали меня вампиром, парень. Вот я-то как раз это отлично понимаю, все факты говорят против меня.

— Я весь внимание. — Раскаты грома в голосе мужика пригибают головы пацанов к земле. — И мне ответ нужен сейчас, а не завтра.

— Мы думали, она вампир.

Ну, что я говорила? Господи, вот еще вампиром прослыть мне никогда не удавалось, но я исправила это досадное упущение в своей биографии.

— Что?!

— А что! — Старший мальчишка вздернул подбородок. — У дяди Лени горло разорвано, а крови почти что и не было. И Митрофановна умерла… вампиры умеют заживлять раны, а тут его вспугнули, наверное. Ее.

— И вы решили…

— Ну да. Солнечный свет. — Мальчишка смотрит в сторону. — Мы думали…

— Ну, это вы еще даже не начинали думать. — Голос мужика звучит даже ласково. — Но я вас думать научу, факт. И сейчас вы сначала тут все приберете. Мигом за табуретками, и убирать. А вашим родителям я уже позвонил, они едут.

Двое пацанов даже попятились, но убегать смысла нет, и они это понимают.

Вернулась смуглая тетка, неся в руках врачебный чемоданчик, за ней громыхнул табуретками охотник на вампиров.

— Роза, помоги-ка мне. — Медработник поставила на пол чемоданчик и вытащила из него одноразовую стерильную салфетку. — Тебя как зовут, детка?

Это она мне, понимаете. Наконец заметила. Детка, забавно.

— Линда.

— Ну, так вот, Лидочка, давай ножку на табурет, мне так удобней будет шить.

Так, и здесь я Лидочка. Ну, ладно.

— Роза, держи таз, я промою раствором фурацилина.

Граждане, мои ноги приделаны ко мне, вообще-то. И раны чертовски болят — шок прошел, и я ощутила все и во всей красе.

— Надо укол делать, рану придется прозондировать, не стерпит она, да и незачем.