Когда бессилен закон

— Но ты не знаешь, что он невиновен. Марк, подумай о Дэвиде. Обо всей его жизни. О его первом свидании. Помнишь, как он говорил, что у него жар, и он не может прийти? Он женился на первой же девушке, с которой стал встречаться, потому что он боится девушек. Он не делал этого, Марк.

Я не думал, что мне когда-нибудь придется произносить подобную речь перед собственной женой, — это после всех тех моих стычек с истеричными клиентами, о которых я ей рассказывал. Ни одна из тех историй явно не задержалась в ее памяти.

— Лоис, знаешь, сколько раз я уже слышал это? Каждый божий день кто-нибудь говорит: «Он не мог сделать этого, он всегда был хорошим мальчиком».

Она почти закричала:

— Не говори мне об этом своем проклятом суде! Это не уголовное дело номер такой-то — это твой сын. Подумай, Марк, черт побери, подумай! Отключись от воспоминаний о том, что случается постоянно. Это мальчик, которого ты знаешь. Подумай о нем! Он-не-мог-сделать-этого. Неужели ты не понимаешь?

Почему я должна объяснять тебе, какой наш Дэвид? — продолжила она после паузы, став спокойнее, но не с меньшей настойчивостью. — Я понимаю, у тебя, должно быть, застряло в мозгу, что он виновен, но как же ты мог допустить, чтобы подобная мысль пустила там корни? Поверь мне, если ты не веришь ему. Я знаю, что Дэвид невиновен. Дина знает. Знаем так, как если бы обе были там.

Мы пристально смотрели друг на друга. Не было смысла говорить что-либо. Дом, казалось, погрузился в мертвенную тишину, как только затих ее назойливый голос. Я встал. Лоис не отступила, поэтому мне пришлось обойти ее, чтобы добраться до шкафчика со спиртным. Она следовала за мной по пятам. Когда она заговорила, голос ее был таким же, как всегда.

— Давай вернемся к моему вопросу. Что ты сделал бы, если бы был уверен в его невиновности?

— В любом случае сделать ничего нельзя. Если бы мы что-то могли...

— Я говорю не о законных способах. — Она обошла вокруг, чтобы заглянуть мне в лицо. — Что, если бы обвинение согласилось удовлетворить ходатайство о новом процессе?

— Они никогда не согласятся на это.

— Не они, Марк, а ты. Ты возглавляешь прокуратуру. Ты пригласил двух обвинителей со стороны, но именно твой департамент представил обвинение против него. Что, если бы ты удовлетворил это ходатайство?

Я на какое-то время задумался над этим. Нора наверняка заявит протест, это ее право, но она же не служит в прокуратуре. Я мог бы отстранить ее, как Никсон отстранил Арчибальда Кокса. Мне это будет стоить того же, что и Никсону, но какая разница? Вот только сработает ли это?

В конце концов я отрицательно покачал головой.

— Уотлин на это не пойдет. Он решит, что это будет выглядеть так, будто и он участвовал в заговоре.

— А не мог бы ты заставить его сделать это? Есть у тебя что-нибудь, чтобы нажать на него?

Я посмотрел на Лоис даже с некоторым восхищением. Я не понимал, насколько абсолютным было ее неуважение к системе, в которой я прожил всю свою жизнь.

— Следующее, о чем ты меня попросишь, — это подделать его подпись, — сказал я.

— Да. Да, попрошу. — Лоис стояла, вцепившись в мою руку. — Помнишь, как я спросила тебя, готов ли ты сделать все для того, чтобы спасти Дэвида? Солгать, смошенничать, нарушить закон? Ты сказал да. Я поймала тебя на слове. Это была твоя клятва. Я не освобожу тебя от нее. Будь увереннее, Марк. Если ты не чувствуешь уверенности, действуй так, как если бы знал наверняка, что Дэвид невиновен. Ты не допустил бы, чтобы с ним это случилось, не так ли? Ты не дал бы ему пережить это.

* * *

Через три недели мне позвонил шериф. Нельзя сказать, что мы были друзьями, но я всегда ладил с ним, когда занимался частной практикой, и к тому же он недолюбливал моего предшественника, что сблизило нас. Мы не раз обменялись с ним взаимными услугами по работе.

— Это насчет твоего парня, — сказал шериф после предварительного вступления. — Он включен в список для отправки в ТИК.

Техасская исправительная колония. Государственная тюрьма. Эта аббревеатура теперь вызывала во мне ужас, чего не случалось раньше.

— Ему не обязательно ехать туда, пока это моя забота. Я могу продержать его здесь до конца срока, если хочешь.

— Это доброе предложение, шериф.

— Ну, будет шум, когда проведает пресса, но меня это мало волнует. Ведь иначе им просто нечем заняться.

— Хорошо...

— Но дело в том, что для него это может быть не очень хорошо.

— Попасть в Хантсвилл было бы лучше?

— Да, ты ведь знаешь, что ему после приговора нужно получить зачет о хорошем поведении. По тем правилам, по которым там отпускают досрочно, он при хорошем поведении мог бы оказаться на свободе года через два. Но ты же знаешь, что время, отсиженное здесь, в округе, не защитывается.

— Я знаю об этом.

Шериф откашлялся.

— Словом, суть в том, что, чем раньше он сядет, тем раньше выйдет. От того, что мы держим его здесь, ему никакой пользы.

По-видимому, я молчал дольше, чем мне казалось, думая о Дэвиде и колонии. Шериф принял мое молчание за сомнение.