Когда бессилен закон

— Да забудьте вы наконец об этой глупости, — почти прокричал я. — Посмотрите на меня. Я не шпионю. Это вовсе не какая-нибудь дурацкая проверка вашей честности. Если бы я пытался склонить вас к совершению чего-нибудь дурного, это в любом случае было бы понятно. Я приехал сюда по личной инициативе. Это была моя собственная идея. Ни на каком крючке вы не висите.

— Нет, я не собираюсь на него попадаться. Вы что, за дурака меня держите? Я прямо скажу вам, что сделаю для вашего сына. Ровным счетом ничего. Это то, что я делаю для всех. Он получит то, что заслужил. Что заслуживает любой насильник. А теперь убирайтесь вон из моего кабинета, и если вы оглянетесь раньше, чем выйдете отсюда, я отправлю вас в камеру. Вам просто повезло, что вы не упомянули о деньгах. Вы бы у меня мигом схлопотали срок...

— Послушайте, то, о чем я прошу вас, вовсе не преступление. Это просто свидетельство уважения, которое один служитель закона...

Он надавил на кнопку селекторной связи.

— Синди, быстро вызови ко мне двух конвоиров. Им предстоит произвести задержание.

— Хорошо, хорошо, — отступил я. — Просто забудьте об этом, забудьте, что я здесь был. Я ухожу, уже ушел.

Чего я все еще желал часом позже, так это того, чтобы Терман действительно забыл о моем визите. Я только мог надеяться, что он не станет разыскивать Дэвида. Я только испортил дело.

Позвонив шерифу Маррзу в Сан-Антонио, я сумел выяснить имя одного из надзирателей, с которым шериф говорил о Дэвиде, — того, с кем они, по его словам, были приятелями. Этот надзиратель, Эд Престон, оказался того же склада, что и шериф, он выглядел типичным техасцем, но говорил, подолгу взвешивая и обдумывая каждое слово. Благодаря этому ум доброго старого парня работал, как положено, отыскивая яркие фразы и определения, вместо того чтобы полагаться на словесные клише.

— Все правильно. Терман слышит крик подступающего к нему безумия, — сказал Эд Престон. — Мы все знаем, что он тронулся, когда еще работал простым надзирателем, но, к сожалению, с нами не посоветовались. В то время никто не принимал его всерьез, и вот теперь он отыгрывается. Тем не менее, сейчас он на дне своего последнего бункера. Гоняет полицейские машины по своей колонии. К Дню благодарения он испечется точно так же, как и другие подобные ему индюки. Между тем, однако, вы правы: навестив Термана, ничего хорошего своему парню вы не сделали. Жаль, что вы прежде не переговорили с Джеком и вместо этого не пришли сразу ко мне. И все же не давайте повода Терману схватить меня за руку в этом деле, иначе для вашего парня это будет так же плохо, как то, что сделали вы. Не обижайтесь! Постарайтесь не волноваться. Я присмотрю за ним. И поставьте Джеку Маррзу бутылку пива от моего имени.

«Постарайтесь не волноваться!» Если бы во мне сохранилась хотя бы малейшая способность смеяться, я, должно быть, рассмеялся бы. Я поблагодарил его сдержанно, как судья. И задумался над тем, какой же ответный ход придумает вывихнутый ум директора Термана.

В следующий раз я увидел Дэвида неделей позже уже сквозь стекло и решетку. Это был первый посетительский день в его постоянном теперь тюремном блоке. Блок был вовсе не со щадящим режимом для тех, кто имел первую судимость. Это был Эллис — один из самых суровых блоков. Терман явно приложил к тому свою руку. Эд Престон уже сказал мне, что сможет организовать перевод, только не сейчас, а позднее.

Эллис, как и большинство блоков, был предназначен для работающих в поле. Заключенные трудились на полях в течение всего дня: сажая, обрабатывая и собирая. Главным образом, хлопок. Ногти Дэвида почернели, в костяшки его пальцев въелась грязь, а некогда мягкие ладони покрылись волдырями. Я даже не стал спрашивать про синяк, появившийся у него под глазом.

Тот слабый налет твердости, который появился на лице Дэвида в тюрьме округа Бексар, бесследно исчез. Я надеялся, что это было только в моем присутствии. Дэвид едва сдерживал слезы.

Сначала он украдкой поглядывал по сторонам, на других заключенных, но как только убедился, что все они заняты собственными разговорами, забыл о них. Остались только мы двое с его ужасной судьбой.

— В первый раз я от него отбился. Во второй раз он вернулся уже с товарищами. Я думал, что если буду драться и подниму крик, то кто-нибудь придет, но никто не пришел. Двое из них были из Сан-Антонио. Они знали, кто я. Они шутили насчет тебя, пока делали это. Окружной прокурор затолкал их сюда, а теперь...

— Ты знаешь их фамилии? Узнай, как их имена. Я выдвину против них обвинение. Может быть, после...

Дэвид грустно рассмеялся.

— У них у всех пожизненный срок Что их может волновать? Ты не понимаешь. Здесь никто не боится закона. Закон уже сделал с ними все, что мог. Это похоже на ад. Дальше некуда падать.