Когда бьет восемь склянок

Он провел «Шарман» между Сциллой и Харибдой на выходе из этого ужасного залива на полном ходу. Покрытые пеной рифы тянулись к нам с обеих сторон. Он, казалось, не замечал их. Да он просто не смотрел на них! Двое его мальчиков — этакие заморыши ростом шесть футов и два дюйма или около того — всю дорогу откровенно зевали от скуки. Хатчинсон установил точное место расположения «Файркреста» задолго до того, как я вообще начал различать контуры судна в тумане, и подвел к нему «Шарман» так аккуратно, как я бы сумел прижать свой автомобиль к бордюру ясным днем — да и то в лучшие мои времена. Я перепрыгнул на борт «Файркреста», что вызвало там страшный переполох, поскольку ни дядюшка Артур, ни Шарлотта не услышали даже шороха при нашем появлении. Объяснив им ситуацию и представив Хатчинсона, я вернулся на «Шарман». Пятнадцать минут спустя, закончив радиосеанс, я вновь оказался у себя на борту. Дядюшка Артур и Тим Хатчинсон были уже закадычными друзьями. Бородатый гигант-австралиец был предельно учтив и респектабелен, не забывая добавлять обращение «адмирал» к каждой своей фразе; дядюшка же был искрение рад и чувствовал себя обязанным Тиму за его появление на борту. Что касается меня, то я почувствовал, что мой авторитет капитана судна поставлен под сомнение, и так оно и было.

— Куда мы теперь направляемся? — спросила Шарлотта Скурос. Я был несколько ошарашен тем, что она так же искренне радовалась присутствию Хатчинсона, как и дядюшка Артур.

— Даб-Сгейр, — сказал я. — Пора навестить лорда Кирксайда и его очаровательную дочь.

— Даб-Сгейр! — Она отпрянула от меня. — Вы же говорили, что ответ надо искать в Эйлен-Оране или на Крэйгморе?

— Так оно и было. Но только ответы на некоторые частные вопросы. Но конец пути — на Даб-Сгейр. Конец пути и конец радуги.

— Вы говорите загадками, — сказала она холодно.

— Только не для меня, — охотно пояснил Хатчинсон. — Конец радуги, мадам, это место, где зарыт котелок с золотом. Так говорят легенды.

— Что касается меня, я предпочел бы котелок с кофе, — сказал я. — Кофе для четверых, и приготовлю я его сам, собственными честными руками.

— Я бы предпочла пойти спать, — сказала Шарлотта. — Я очень устала.

— Вы сварили кофе для меня, — сказал я с шутливой угрозой. — Теперь придется выпить мой. Все должно быть по-честному.

— Ну, тогда побыстрее.

Я сделал все очень быстро. Поставил четыре чашки на жестяной поднос, всыпал в каждую солидную дозу растворимого кофе, добавил в каждую молока и сахара, а в одну из них кое-что еще. Недовольства качеством кофе не возникло.

— Не понимаю, почему бы вам всем троим не пойти спать? спросил Хатчинсон, осушив свою чашку. — Или вы думаете, мне нужна помощь? Вне всякого сомнения, в помощи он не нуждался. Шарлотта Скурос отправилась спать первой — она вдруг почувствовала себя очень сонной, в чем я ничуть не сомневался. Она уснет крепко. Дядюшка Артур и я ушли чуть позже, Тим Хатчинсон пообещал разбудить меня, когда мы подойдем к берегу с западной стороны Даб-Сгейра. Дядюшка Артур закутался в плед на диване в салоне. Я пошел в свою каюту и лег. Я лежал три минуты, потом встал, взял трехгранный напильник, осторожно выбрался в коридор и постучал в дверь каюты Шарлотты. Ответа не было, поэтому я открыл дверь, вошел, бесшумно запер дверь и включил свет. Она, разумеется, спала, она была за миллион миль отсюда. Она даже не смогла добраться до постели и улеглась прямо на ковре, не раздеваясь. Я положил ее на койку и накрыл парой одеял. Но прежде приподнял край рукава и изучил следы, оставленные веревками.

Каюта была не очень большой, и потребовалась лишь одна минута, чтобы найти то, что я искал.

Как Тим Хатчинсон нашел этот старый пирс, несмотря на дождь, мрак н туман — это выше моего разумения. Может быть, он сам расскажет позднее. Он послал меня на нос с фонарем, но будь я проклят, если смог хоть что-то разглядеть. Он шел будто по радиопеленгу. Тим дал реверс мотору, подождал, пока нос судна фута на два уйдет под настил пирса, пока я выберу подходящий момент для прыжка, потом дал полный назад и исчез в тумане.

Всю дорогу от пирса до плато над ним я скользил и карабкался, поскольку никто не позаботился снабдить лестницу перилами хотя бы со стороны моря. А я вдобавок был тяжело нагружен. Фонарь, пистолет и моток каната — я не собирался подобно Дугласу Фербенксу взбираться на бастионы замка Даб-Сгейр, но мой опыт подсказывал, что канат не будет лишним во время увеселительной прогулки по острову с обрывистыми берегами. И кроме этих мелочей я нес нелегкое бремя моих лет, так что я еле дышал, когда выбрался наконец на вершину. Я повернул не к замку, а на север, вдоль поросшей травой полосы. Полосы, с которой взлетал на своем «Бичкрафте» старший сын лорда Кирксайда в тот день, когда он со своим будущим родственником разбились; полосы, над которой каких-нибудь двенадцать часов назад пролетали мы с Вильсоном после разговора с лордом Кирксайдом и его дочерью; полосы, в самом конце которой я надеялся найти то, что ищу, но не был уверен, что найду. Не был уверен тогда. Теперь я был уверен.