Когда боги глухи

– Бедный Петя-Петушок Золотой Гребешок! Тебе еще не стукнуло пятнадцати, а ты уже такой закоренелый циник! Разве можно так относиться к женщине? А наша прыгунья? Да она тоненькая, воздушная, неземная… А ты – «пасть»!

– Когда при мне начинают восхищаться девчонками или кинозвездами, я всегда говорю, что они так же, как и все, едят, спят, сморкаются и…

– Петруччио, хочешь, я предскажу тебе твое будущее? – снова перебил его приятель. – Ты женишься на официантке из сосисочной на Невском, будешь стаканами глушить бормотуху, ругаться изощренным матом и раз в месяц попадать в вытрезвитель…

– И буду малевать плакаты к праздникам и вывески для магазинов, – вставил Петя.

– При всем при том ты будешь тонким современным художником, твои картины будут выставляться на выставках, покупаться музеями… – с улыбкой продолжал Андрей.

– Послушай, а кем ты будешь? – спросил Петя.

Они пересекли Невский подземным переходом и пошли по Садовой к цирку. С афиши кинотеатра «Молодежный» на них свирепо смотрел чернобородый Даниэль Ольбрыхский. Шел двухсерийный фильм «Пан Володыевский».

– Там очень натурально сажают одного мужика на острый кол, – кивнув на афишу, заметил Петя.

– Тебе только это и запомнилось? – насмешливо взглянул сверху вниз на него Андрей.

– Отвечай на мой вопрос, – потребовал приятель.

– Ты знаешь, я счастливее тебя! – рассмеялся Андрей. – Ты с детства знаешь, кем будешь, а я – нет. Представления не имею, что меня ждет впереди.

– Чего же радуешься? – подозрительно покосился на него Петя.

– Жить интереснее, когда не знаешь, что тебя ждёт, – рассуждал Андрей. – Некоторые люди пытаются узнать у цыганок, гадалок свое будущее. А зачем, спрашивается? Если все будешь знать наперед, то тогда какой смысл жизни? Солдат не будет носить в ранце жезл маршала и стараться хорошо воевать, потому что звезда и папаха маршала и так упадут на его голову; художник, писатель, композитор не будут оттачивать свое мастерство, потому что им обещали бессмертие.

– Я знаю, кем ты будешь, – задумчиво сказал Петя. – Писателем, как твой отец.

– Мой отец христом-богом заклинает меня не делать этого! – воскликнул Андрей. – И потом, нужен талант, а я, братец, на тройки пишу школьные сочинения.

– Зато стихи сочиняешь…

– Для стенгазеты? – усмехнулся Андрей. – Какая это поэзия! Дилетантство.

– Боксером ты не хочешь быть, поэтом тоже… Тогда кем?

– На Луну хочу слетать, походить по ней…

– Опоздал, – рассмеялся Петя. – Армстронг и Олдрин в июле тысяча девятьсот шестьдесят девятого года уже походили по Луне.

– Смотри, запомнил!

– Я на память не жалуюсь, – сказал Петя. – А ты поступай в авиационное училище. Оттуда легче всего попасть в космонавты.

– Я хочу пойти в кассу, взять билет до Луны или Марса, сесть у иллюминатора в ракету, как в самолет, и полететь туда, – продолжал Андрей. – Когда-нибудь ведь так и будет?

– Ну-ну, слетай, – улыбнулся приятель. – Не забудь мне оттуда привезти… симпатичную голубую марсианочку!

– Пошляк ты, Петя, – вздохнул Андрей.

Солнце с трудом распихало ватные облака, отыскало зеленоватое окошко и неожиданно ярко ударило широким лучом в огромную и красочную афишу на здании цирка. Нарисованный на ней карапуз Карандаш в широченных полосатых штанах и его знаменитый терьер будто вдруг ожили на афише, задвигались…

– Знаешь, кем я буду? – сказал Андрей. – Клоуном… Вот видишь, ты уже смеешься… Замечательная это профессия – людей смешить!

– Пока ты только меня смешишь, – заявил Петя.

3

Вадим Федорович давно уже замечал за собой, что больше месяца-двух не может работать на одном месте, начинает испытывать беспокойство, куда-то хочется уехать, – в общем, появляется неодолимая потребность сменить обстановку. И тут, как раз кстати, позвонили из Литфонда и предложили путевку в Дом творчества в Комарове. Несколько раз он навещал там знакомых писателей. Трехэтажный дом был окружен высокими соснами, напротив него стояло приземистое, с широкими окнами, деревянное здание столовой. В другом двухэтажном деревянном доме, покрашенном бурой краской, жил обслуживающий персонал. Пару комнат на втором этаже тоже занимали писатели, как правило начинающие. В главном корпусе селили известных. В Комарове поздней осенью обычно стоит торжественная тишина. Вниз к Финскому заливу вели неширокие песчаные дорожки. Такое впечатление, когда выходишь из электрички, что это маленький дачный поселок, но когда как следует познакомишься с ним, то начинает казаться, что поселку нет начала и конца. Среди сосен и елей спрятались сотни добротных дач. Улицы тянутся до Репина, бесчисленное количество переулков, тупиков – и все дачи, дачи, дачи. В самых высоких, красивых, сохранившихся еще с довоенных времен, расположились детские санатории, пионерские лагеря. Дом творчества писателей находится на улице Кавалеристов, неподалеку от платформы, где останавливаются электрички.

Казаков приехал в Комарово в середине декабря. Тридцать первого он должен был покинуть Дом творчества, потому что с первого января весь корпус безраздельно будет отдан ребятишкам, которые проведут здесь зимние каникулы.