Когда боги закрывают глаза

– Я случайно их надела, очень спешила.

– Оставайтесь здесь, во дворе.

Катя со злостью отпихнула его и заковыляла – и правда, как коза на ходулях!

– Ладно, дайте вашу ногу.

– Что?

– То есть туфлю дайте, другую.

Катя оперлась на его руку и сняла целую лодочку.

Он взял ее, одно движение и – крак!

– Что вы делаете?!

– Это не Джимми Чу, – Август Долгов отшвырнул оторванный второй каблук, – теперь сможете следовать за нами.

Миновав Двор Крикуна, они вошли в темный вестибюль. Катя, все еще занятая своими безвозвратно испорченными новыми туфлями, как-то пропустила этот момент.

Этот самый момент – когда они вчетвером вошли внутрь. Двери за ними не захлопнулись, потому что тут в заброшенном корпусе вообще отсутствовали и двери, и окна, и запоры, но… когда она наконец оторвалась от созерцания своих ног, обутых теперь в несчастное подобие балеток, и подняла голову вверх к потолку, по которому ползало желтое пятно их единственного фонаря, то почувствовала, что темнота… нет, это пространство, само помещение, зал словно засасывает их, заглатывает…

Было очень тихо. Хотя рядом во дворе более десятка людей суетились возле машин, переговаривались по рациям. Хотя сюда, в здание, до них уже вошел отряд охраны и МЧС.

Стояла мертвая тишина.

Они шли, следуя за Долговым, у которого имелся фонарь. Свернули налево в коридор, потом снова свернули.

– Сколько раз мимо проезжал, – сказал полковник Гущин. – Стоит этакая страхолюдина вот уже сколько лет, и не ломают ее.

Дошли до глухого бокса, повернули назад, опять свернули, но уже в другую сторону.

– Тут сутки можно бродить, надо покричать, мы же пропавших ищем, авось откликнутся. Эй! Есть кто?! Ответьте! Это полиция! Мы вам поможем!

Катя и не подозревала, что полковник Гущин такой голосистый.

– Тише, не ревите как мамонт, – зашипела Ева Ершова. – Замолчите сейчас же!

– Почему это я должен молчать?

– Потому что я кое-что вижу… то есть чувствую.

Они ощутили ЭТО внезапно – все разом. Холодный сквозняк принес с собой вонь.

Вонь – именно так, и никак иначе это не назовешь. Нечто тяжелое, тошнотворное, разлитое в воздухе, еще не выветрившееся.

– Чем это так пахнет? – спросила Катя.

В темноте, обступившей их со всех сторон…

Пятно света от фонаря метнулось в сторону – полустертое граффити на стене, букв уже не разобрать. И рядом – темный дверной проем.

Август Долгов направился к нему. Они, стараясь не отстать, шли за ним.

Коридор…

Тут тоже воняло, но не так, потому что здесь гулял сквозняк, а потом внезапно вонь усилилась. И они очутились в большом зале – то ли холле, то ли в аудитории. Потолок с ржавыми балками арматуры.

Неожиданно Август Долгов нагнулся и поднял с пола бинокль.

– Чем же это так воняет-то? – шепотом спросил Гущин. – Не кровью, и это не трупный запах, но… просто наизнанку выворачивает.

– Это аммиак, – сказала Ева Ершова. Она оглядывалась по сторонам, принюхивалась.

– Аммиак?

– Август, вы еще что-то нашли?

– Тут следы на полу, след волочения тела. – Долгов присел, светя фонарем. – Но это пока еще ничего не значит, потому что эту девочку тащили за ноги какое-то время, когда она упала.

– Вы думаете, все произошло здесь? – спросила Катя. – Ребята ведь сказали, что на них напали.

Долгов ей не ответил, а обратился к Ершовой:

– Осмотрите тут все, если что-то заинтересует, берите на анализ, позже будем разбираться.

Полковник Гущин неожиданно начал кашлять, потом поднес согнутую руку к лицу, уткнул нос в сгиб локтя, вдохнул. Полное лицо его побагровело. Казалось, полковника сейчас вырвет от этой удушающей вони.

– Я в порядке, я в порядке, – забормотал он и неожиданно для Кати достал из кобуры, спрятанной под пиджаком, табельный пистолет.

– Хорошо, – сказал Долгов. – Я думаю, это нам не помешает. Двигаемся дальше.

Они обошли весь темный зал. Возле дверного проема Ева Ершова остановилась, попросила посветить ей.

Долгов светил, а она достала из сумки пробирки, пинцет, ватные тампоны.

– Попробуем проверить вот это.

– Но я тут ничего не вижу, – сказал Август Долгов, водя фонарем.

– И я, но запах здесь сильный.

Затем они покинули зал и двинулись коридорами в глубь больничного комплекса.

Чем дальше они уходили от зала, тем слабее чувствовалась аммиачная вонь. Потом повеяло ночным ветром, запах исчез, и они очутились снова то ли в зале, то ли в холле с дырой в потолке. Посредине виднелось потухшее кострище.

Внезапно Катя краем глаза уловила какое-то движение в боковом коридоре. Она замерла. Не смогла повернуться и посмотреть туда – обычно мы ведь сразу оборачиваемся и смотрим: что там у нас за спиной. Но тут в этих переходах, полных тьмы и замогильной тишины, отравленных странным тошнотворным животным запахом, оглянуться означало…

Катя вжалась в стену и, поймав в темноте руку Евы, до боли сжала ее, шепнув одними губами:

– Там, справа, сзади.

Ева остановилась, вглядываясь в темноту сквозь свои профессорские очки.

– Эй, кто здесь?

Август Долгов, сразу же обернувшийся на звук, направил фонарь.

Они увидели дыру в стене – видно, когда-то строители не заделали тут проход между залами. В темном проеме стоял человек, он вскинул руку, предупреждая.