Когда боги закрывают глаза

Чуть в стороне от давилки Катя узрела спецагента Августа Долгова, он успел переодеться и, видимо, тоже был поднят по тревоге, потому что в спортивном костюме и кроссовках выглядел как яппи, выскочивший на вечерний марафон «до уголка».

Тут, взвизгнув тормозами, остановилось желтое такси, и из него вышла Ева Ершова – со своей вечной увесистой сумкой через плечо, но тоже в спортивном костюме и в косынке на голове, прикрывавшей – Катя поклясться была готова – бигуди!

– Что происходит? – спросила Ершова. – Август, что это, зачем здесь все эти люди? Телевидение?

– Что-то случилось, и в результате пострадала дочь вице-губернатора, – Гущин оглядывался. – Убийство, что ли? Словно кипятком ошпаренные все. Но как быстро пресса пронюхала, сразу видно, кто-то информацию в отделе слил, вот они и набежали – сенсация. Ну-ка все за мной, тут вход со двора у них через изолятор.

И он повел их в обход. О, знали бы они, чем чреваты вот такие «обходные» маневры!

В запертую железную дверь изолятора пришлось долго стучать, барабанить, буквально колотить, пока им не открыл дежурный. Гущин сунул ему под нос удостоверение, Август Долгов сунул свое, Катя ухватила Еву за руку и потащила за ними.

– Я только вернулась из театра, мы билеты на работе покупаем, такой спектакль в студии Крымова классный, потом покурили в кафе, и я домой – вымылась, решила накрутиться, а то волосы не лежат, утром феном просто мука с ними, – бормотала Ева Ершова, то и дело поправляя очки. – И вдруг звонок. Август! И телефон мой откуда-то узнал, ну да они все знают. Сказал, надо опять срочно ехать, и продиктовал адрес в Ховрино. А тут что-то невообразимое просто.

И точно – из ИВС они поднялись в дежурную часть, а там яблоку негде упасть. Сотрудники полиции пытались урезонить прорвавшихся внутрь телевизионщиков, кричали: немедленно покиньте помещение! Но куда там. Целая толпа журналистов окружила парня в бейсболке – одетого как турист, но грязного, в известке и пыли, и девушку-блондинку с растрепанными волосами и пятнами крови на джинсах, на куртке, на руках.

– Отвали! – визжала она, отпихивая от себя микрофон на шесте. – Отвали, урод! Никого мы там не убили в Амбрелле, это нас что-то пыталось убить, гналось за нами! Говорю вам, я видела ЭТО, как вас! И я не вру, и я не сумасшедшая! Папа, папа, наконец-то! Увези меня отсюда скорее!

Дюжие охранники в черном проутюжили толпу, и сквозь строй прессы к девушке пробился полный лысый мужчина. Девушка бросилась к нему, оставив паренька в бейсболке на растерзание журналистам.

Катя поняла, что приехала власть в лице вице-губернатора. Бойкий корреспондент-телевизионщик рядом с Катей выскочил перед камерой с микрофоном точно черт из табакерки и зачастил репортаж «с места событий»:

– Я веду прямой репортаж из Управления полиции столичного района Ховрино. Только что на пульт дежурного поступило сообщение о трагедии, разыгравшейся в стенах знаменитой Ховринки – заброшенного комплекса строений бывшей больницы, овеянных мрачной славой. Группа молодых людей в числе… данные о количестве пока еще уточняются… этой ночью решила пойти в здание заброшенной больницы на экскурсию. В начале первого охрана больницы услышала крики и поспешила к одному из корпусов, где обнаружила несколько пострадавших, среди которых дочь вице-губернатора Подмосковья Вера Каратузова. Пострадавшим была оказана немедленная помощь. По их словам, внутри больничного корпуса они подверглись нападению неизвестного… Судя по совершенно фантастическим, сбивчивым описаниям потерпевших, на них напало какое-то животное…

– Отвалите, уроды! Говорю вам, я ЭТО видела своими глазами, и он это видел, и вот они, мы все, и мы испугались! Оно гналось за нами, пыталось нас убить, и наши товарищи еще там, внутри!

Дочка вице-губернатора Вера обладала крепкой глоткой и орала так, что заглушала собой даже репортаж в прямом эфире.

Кто-то тронул Катю за плечо – Ева:

– Ваш начальник, полковник, он только что вошел вон в тот кабинет, там полицейские кого-то допрашивают.

Катя протолкалась мимо дежурки к комнате отдыха, дернула дверь – заперто изнутри.

– Федор Матвеевич, мы тут, впустите нас! – просвистела чуть ли не шепотом, боясь, что услышат телевизионщики.

Повернулся ключ, Катя втолкнула Еву и вошла сама. В просторной комнате отдыха – не повернуться: сыщики Ховринского отдела, участковый, начальник УВД, полковник Гущин уже рядом с ним, а у стены на стульях пятеро юнцов – две девицы в черных куртках с капюшонами с нарисованными черепушками, парень в горных ботинках и два взъерошенных, как молодые петухи, паренька с крашеными волосами.

Катя поняла, что это «отбитые у прессы», «те, другие, которые тоже это видели».

Экскурсанты в Ховринскую больницу.

– Там еще наши остались, кто с нами был, – сказала одна из девушек (конечно же, это Пастушки, а парень в горных ботинках – бойфренд одной из них, только вот потерявший свой цейсовский бинокль). – Мы как это там увидели, сразу побежали. Мы выскочили на улицу, а те, наверное, не успели. Не смогли.