Когда часы двенадцать бьют

Аля перестала есть мороженое и замерла. Небо стало темнеть. Потянул свежий ветер.

– Ты его любишь – это же очевидно! – заключила Настя. – Ради постороннего человека не будешь так стараться!

Аля остановилась посреди аллеи как вкопанная. Где-то вдали сверкнула молния. Хлынул оглушительный, веселый ливень. Настя вздрогнула:

– Бежим под навес!

Но Аля и не пошевелилась. Она сосредоточенно вслушивалась в себя, стараясь услышать нечто важное, что до сих пор скрывала от себя самой. «Да, я его люблю. И кроме Никиты, мне никто не нужен».

Аля вдруг обрадовалась, как девчонка, и понеслась, чуть не бегом, по лужам.

* * *

Белым тополиным снегом опустился на Москву июнь.

В театре все как-то наладилось, но безмятежности не было – появились новые проблемы. Деньги таяли, Никите приходилось выплачивать проценты по кредитам. Он даже отказался от съемной квартиры и снова переехал к Але.

Видя, что Никита переживает из-за долгов, Аля задумалась: чем она может ему помочь? Увы, она тоже была стеснена в средствах. С зимы Аля сотрудничала с несколькими изданиями как дизайнер, но из-за большой загруженности в театре работать где-то серьезно, на постоянной основе, у нее не получалось, а потому и заработки были скромными. Если бы у нее имелись какие-то накопления или фамильные бриллианты, она бы не задумываясь с ними рассталась, чтобы помочь Никите, но, увы, ничего такого не было. Поразмыслив, Аля решила продать свою коллекцию винтажа – хоть какая-то помощь…

Она спросила у Ангелины, не знает ли та, кому можно продать коллекцию. Ангелина, покачав головой («Неужели все так плохо, детка?»), дала телефонный номер своего знакомого, собиравшего винтаж. «Но больших денег не выручите, Алевтина, это же так… стекляшки, хотя и весьма симпатичные».

– Ну, хоть что-то, – вздохнула Аля.

Узнав о том, что Аля продала коллекцию, Настя сказала, что она всегда знала, что Аля – дура. «Давай еще квартиру продай и будешь бомжевать на пару со своим непризнанным гением!» Аля сникла:

«Спасибо за сочувствие!»

Но ее сестра была своеобразным человеком – через пару дней Настя приехала к Але и протянула ей пачку денег: «Вот, держи. Считай, что это мой вклад в ваш театр. Хочу быть как этот… Савва Морозов!» Оказалось, Настя продала свои ларьки с сахарной ватой.

Аля обняла сестру:

– Спасибо, Настюша. Вот только не знаю, когда смогу отдать.

Настя махнула рукой:

– Не к спеху. Да, кстати, хотела осенью пригласить твоего Никиту на нашу с Арсеном свадьбу…

Аля улыбнулась – ей казалось, что до осени еще так далеко. Впереди было целое лето. А лето, как поется в одной хорошей песне, – это маленькая жизнь.

Глава 5

Громом и ливнями отшумел июль. На сцену вышел август.

Никита по-прежнему жил у Али, и ей казалось, что вернулись старые добрые времена. Они вместе гуляли в парках, читали друг другу вслух любимые книги, обсуждали свою будущую премьеру, которая была намечена на октябрь, строили новые планы. Все было хорошо, но иногда Аля замечала, что Никита хандрит, словно бы его что-то печалит. Она всеми силами пыталась поддержать его, растормошить.

Как-то Никита обмолвился о том, что хотел бы попробовать себя в кинематографе. «Я всегда мечтал снимать фильмы».

Аля тут же загорелась:

– Конечно, надо попробовать, ты такой талантливый, у тебя все получится!

Никита вздохнул:

– Да, хотелось бы… Но мне уже поздно начинать что-то новое. Да и ресурсов для этого нет.

В ответ Аля разразилась целым монологом:

– Поздно?! Я тебя умоляю! Многие художники начинали творить и куда в более серьезном возрасте! Ник, никогда ничего не поздно! Чего ты ждешь? Прямо за этими окнами – жизнь! И тысячи историй ждут тебя! Бери камеру и иди снимать фильм! Пока нет профессиональной камеры, снимай хотя бы на камеру своего телефона. Главное, уже начать что-то делать! Слушай, Ник, нельзя же всю жизнь ждать подходящего момента!

В ответ Никита с иронией заметил, что, если ей кажется, будто все так просто, пусть она и докажет на деле – пойдет и снимет фильм. «Пойти и снять фильм?» – усмехнулась Аля и вновь вспомнила сказку «Двенадцать месяцев». Ей опять нужно было искать подснежники под снегом. Что ж – ладно.

На следующий день она решила снять небольшой документальный фильм (скажем скромнее – ролик), а идею для него попросила придумать Никиту. «Вот о чем бы ты снял свой фильм?» Никита сказал, что в своем фильме он бы показал один летний московский день – просто один день из жизни большого мегаполиса со всем прекрасным, ужасным, трагичным, смешным, что в нем есть. Это был бы бесхитростный и наивный рассказ от лица автора, который видит этот город – в первый раз, словно только сегодня приехал в Москву откуда-то издалека, и рассматривает все как ребенок, удивляясь жизни «на другой планете».