Когда часы двенадцать бьют

Аля поделилась идеей с ребятами из театра – Женей, Петром, Ильей, и те ее поддержали. Илья одолжил профессиональную камеру у своего друга-оператора, и в выходные Аля с ребятами махнули снимать кино. С их стороны это, конечно, была настоящая дерзость – если учесть, что у них, не имеющих ни специального образования, ни опыта, может что-то получиться, но они просто взяли и стали снимать свой фильм. Кстати, Аля, затевая все это ради Никиты, до последнего надеялась, что он тоже будет участвовать в съемках, но Никита отказался: «Какой еще фильм? Полный бред!»

Одним днем съемки, разумеется, не ограничились – снимали две недели, потом месяц «сводили» фильм (тут Але здорово помогли друзья Ильи – профессиональные киношники). Они-то и посоветовали ей, когда работа над фильмом была завершена, отправить его на фестиваль документальных фильмов.

Никита, посмотрев фильм, дал свою сдержанную оценку: «Неплохо».

Аля предложила отправить ролик на фестиваль, поместив в титрах его имя как автора идеи. Никита отказался: «Ну уж нет. Я к этому отношения не имею». Особенно не надеясь на результат, Аля отправила заявку с фильмом на фестиваль да и забыла об этом.

* * *

Несмотря на хандру Никиты и накопившуюся усталость, Аля была счастлива. Однажды, вернувшись домой и увидев в прихожей на вешалке плащ Никиты, пропахший его табаком, она подумала, что одна пуговица на этом плаще для нее дороже всех богатств мира.

…Яркий, зеленый хвост лета мелькнул за поворотом и исчез. За делами и рабочей суетой Аля даже не успела заметить, что наступила осень. До премьеры оставалось всего ничего. Между тем Никита как будто и не радовался скорому исполнению своей мечты – замкнулся в себе, выглядел мрачным, подавленным. Аля, все замечая, переживала, конечно, но старалась не лезть к Никите с расспросами – в конце концов, кто этих гениев поймет, кто сможет разобраться в их сложном внутреннем мире?

В начале сентября Аля на выходные уехала к родителям на дачу – отмечали Настин день рождения. Вернувшись домой в понедельник утром, она еще в прихожей увидела, что на вешалке нет плаща Никиты, и встревожилась. Она окликнула Никиту – тишина. А потом на кухонном столе Аля увидела записку. Сердце сжалось от недоброго предчувствия.

«Дорогая Аля, я решил вернуться во Францию. Со студией поступай как знаешь. Уверен, если ты решишь продолжить наш театральный проект, у тебя все получится. Искренне желаю успехов. Спасибо тебе за все! Ник».

Аля бросилась в его комнату. Там было непривычно пусто – никаких вещей Никиты. Из-за распахнутого окна в комнате не осталось даже запаха его табака. Аля опустилась на диван и заплакала. В открытое окно стучал уже не летний, а осенний унылый дождь.

* * *

Осенью Аля поняла, что у нее больше нет сил. «Все! Я ведь тоже живой человек, я больше не могу постоянно что-то устраивать, добиваться невозможного, искать подснежники там, где их нет…»

К театральной премьере в студии все было готово, но без Никиты ничто не имело смысла. «Если это не нужно ему, то значит, вообще не нужно!» – решила Аля. В какой-то миг она просто легла на диван у себя дома и пролежала так три дня лицом к стене, отвернувшись от мира.

В чувство ее привела Настя. Приехав к Але, она увидела картину полного распада личности – ее старшая сестра лежала на диване, вялая и безучастная.

– Давно так лежишь? – поинтересовалась Настя.

– Три дня, – честно сказала Аля.

– А почему?

– Потому что ничто не имеет смысла! – ответила Аля таким угасающим голосом, что Настя схватилась за сердце.

– А я заказала афиши, – грустно проговорила она. – Вложила кучу денег в рекламу спектакля.

Аля молчала, чувствуя неподъемный груз вины перед ребятами, Ангелиной, Настей.

– Это же свинство! – не выдержала Настя. – Один взял и свалил – кинул людей, теперь ты… А другие-то при чем?! Взбаламутили людей, заморочили им головы, а теперь, видите ли, всем спасибо, все свободны! А ну, давай вставай! Лежит тут как колода… Жертва несчастной любви!

Настя подлетела к Але и столкнула ее с дивана. Упав, Аля заплакала, а потом поднялась, умылась, причесалась и поехала в театр. Как ни странно, не самый гуманный Настин метод исцеления от хандры оказался весьма действенным.

И что-то постепенно стало налаживаться. Аля вообще считала уныние грехом и старалась к бедам и неудачам относиться так, как к ним относятся дети (в детстве все беды переживаются отчаянно, но недолго, потому что тебя словно поддерживает какая-то сила – подставляет два крыла). Кстати, о детстве… Однажды, будучи ребенком, она решила взять баллончик с краской и пойти в метрополитен, чтобы исправить там надпись «выхода нет» на другой, оптимистичный вариант – «выход есть». Потому что выход действительно есть, она в этом была убеждена, нужно просто его поискать. Надпись она тогда, конечно, не замазала (не пустили родители, узнавшие о ее намерении), но вот эта убежденность в том, что выход всегда есть, осталась у нее навсегда. И нынешней грустной осенью Аля старалась чаще себе об этом напоминать: есть! Всегда есть.